Я чувствую, как вместе с гневом закипает ша-ци, а значит, эмоция
совершенно точно настоящая. Теперь я смотрю на демона с вызовом. Я
хочу пройти по очень тонкой грани — показать власть, но в то же
время не провалиться в бессмысленное противостояние.
— Как прикажете, госпожа. — Ответ пугающе ровный. Шаоян очень
быстро гасит ярость.
Трудный противник.
А что не трудно? Спорить с дядей?
Я отдаю книгу и сама закрываю крышку сундука. Как-то само собой
получается направить ци, и крышка, повинуясь моей воле, опускается
сама собой. В моей иномирной жизни трюк назвали бы телекинезом.
Почему мне кажется, что я упускаю что-то важное?
Оставив книгу на крышке сундука, Шаоян возвращается на передний
двор. Я провожаю его взглядом, но ни о чем не спрашиваю. Мне почти
все равно, что именно он сейчас сделает: продолжит осмотр
территории, зачарует проем от чужаков или заглянет в корзину.
Внезапно на меня снова наваливается усталость. Я широко зеваю и, не
задумываясь, прикрываюсь широким рукавом.
Мне нужен отдых. Не медитация, не восполнение ци, а самый
обычный сон.
Пожалуй, даже ужинать не буду, едва ли ночь выдастся спокойной.
Лучшее, что я могу для себя сделать, это прямо сейчас лечь.
Только… куда?
Я оглядываюсь, сперва натыкаюсь взглядом на кучу мусора, которую
собрал Шаоян, затем на притаившегося у колодца призрака с петлей на
шее.
Прекрасно, просто прекрасно! Ни с тем ни с другим прямо сейчас я
разбираться не буду.
Достав из сундука пару подушек и одеяло, я устраиваюсь прямо на
широкой плоской крышке — почти кровать. Небо ясное, дождя быть не
должно. Чтобы закатный свет не мешал, я набрасываю на глаза
палантин, будет вместо маски для сна. Надеюсь, то, что я слышала
про пользу свежего воздуха, подтвердится и я встану бодрой и полной
сил.
— Охраняй мой сон, демон, — даю я очередной приказ.
Если бы кто-то сказал мне, что можно уснуть вот так, посреди
двора под открытым небом, я бы не поверила. Казалось бы, жестко,
неудобно и неуютно, но, едва закрываю глаза, я проваливаюсь в
кромешный мрак без видений. Время словно останавливается для меня,
и сон длится не то вечность, не то час.
В тишину вплетается очень далекий напев флейты, но он меня не
будит, наоборот, сон становится еще глубже, еще слаще, а в мелодии
я угадываю колыбельную. Флейта то ближе, то дальше, я словно
качаюсь на музыкальных волнах, пока мелодия вдруг не обрывается.
Именно воцарившаяся тишина заставляет меня открыть глаза.