Звездное небо — первое, что я вижу.
Воздух свеж, ночь прохладная, если не сказать холодная. Но мне
не холодно, и я не сразу понимаю, в чем дело. Почему я вдруг укрыта
не просто тонким одеялом, которое достала сама, но и тяжелым
плащом?
Кто мог обо мне позаботиться? Неужели Шаоян? Я скорее поверю,
что приходила смелая крестьянка в поисках работы. Вечером, например
— когда я уже заснула, но еще не стемнело. Как-то неправдоподобно,
но…
Раздается сухой треск, словно кто-то наступил на глиняный
черепок и он под стопой распадается на несколько.
Все же меня разбудили звуки, а не тишина, воцарившаяся в моем
сне?
Что происходит и сколько времени? Лучшее время для нападения —
самый темный час перед рассветом, когда сон особенно крепок, не так
ли? Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Благодаря тому, что я легла
на закате, прошло достаточно времени, я выспалась.
Плащ тяжелый, и я осторожно выпутываюсь.
Благодаря ци слух заклинателей острее, чем у простых людей. Хотя
у меня нет привычки поддерживать чувства обостренными постоянно,
умение есть. Я сливаюсь с разлитой в окружающем пространстве
энергией и мысленно тянусь вперед.
Фигура, закутанная в черное с ног до головы, забирается в
проем.
Почему я не удивлена?
Раз, два… шесть фигур.
Я не спешу встречать их — кто знает, на что они способны? То,
что было в лесу, не должно повториться здесь. В лесу я почти
погибла, участвуя в схватке. Но тогда я сражалась за людей своего
поместья. А сейчас мне за кого сражаться? За демона? Смешно.
Ничего не происходит. Шесть фигур вошли на передний двор и
двигаются по направлению к внутреннему.
— Шаоян? — тихо спрашиваю я. Мужчины меня не услышат, а демон…
где он?
Меня как холодной водой обливают.
Почему он позволяет им свободно войти в мой дом? Либо я была
слишком самонадеянна, рассчитывая, что печати и приказов
достаточно, либо же Шаоян выжидает. Я же сама распорядилась не быть
чрезмерно жестоким.
— Этот старик хочет справедливости, — внезапно раздается у меня
над ухом.
Я теряю концентрацию.
— Что?
Рядом со мной… призрак. Морщинистый, сгорбленный, он выглядит
даже не старым, а ветхим, но вместе с тем в нем чувствуется жесткая
воля. Рот упрямо сжат, в глазах горит злость. Он поднимает
полупрозрачную руку и дергает за хвост петли, обнимающей тощую шею.
Выглядит жалко, и в то же время старик кажется побежденным, но
несломленным.