— Мы семья, Юйлин. К чему благодарность?
— Тогда я просто приму. — Я повторно кланяюсь.
Нутром чую, что сейчас что-то будет. Наверное, дядя попытается
вернуть меня в поместье, но он меня удивляет. Он проводит открытой
ладонью, будто незримый круг рисует. Я догадываюсь, что он
прислушивается к окружающему пространству.
— Юйлин, — голос дяди становится строгим, — что ты скрываешь? Я
чувствую исходящую из внутреннего двора демоническую ци.
Однако…
У дяди чутье, опыт или все вместе? Интересно, на моем лице
что-то отразилось?
— А ведь действительно… — соглашаюсь я и оглядываюсь в сторону
двора. — Возможно, та дрянь, которую главарь распылил?.. Хотя нет,
я тогда ничего не почувствовала. Не знаю, дядя. Слухи, что место
проклято, оказывается, не такие уж и пустые. Дядя, что вы имели в
виду, утверждая, что я что-то скрываю?
— Юйлин, я просто беспокоюсь за тебя. И ты не можешь остаться
здесь. Как я объясню брату, что не защитил тебя?
Опять?!
— Дядя, я ценю ваши намерения, но я приняла решение и не стану
забирать данное слово назад. Вы не можете ради меня подвергать
опасности свой дом. Папе я объясню сама.
— Юйлин…
Злость в его голосе гаснет. Может показаться, что дядя сдается,
но мне очень не нравится его взгляд. Какой-то тяжелый, давящий,
словно дядя прямо сейчас хоронит остатки родственных чувств.
Надеюсь, я ошибаюсь.
Небо окончательно светлеет, только западный край остается
темным. Восток окрашивается золотым багрянцем, а значит, деревня
проснулась и зрителей скоро прибавится.
Я не могу выставить дядю, а он стоит и молча смотрит на меня.
Неужели ждет, что я попрошу помощи и приглашу проверить двор?
Ха!
— Дядя? — окликаю я, умышленно звонко, даже пискляво.
Он вздрагивает, глаза обретают осмысленность, и я понимаю, что
сбила его концентрацию, он явно вслушивался в потоки ци. Я
притворяюсь, что ничего не поняла, а дядя гасит очередную вспышку
злости и скупо прощается.
— Я оставлю тебе пару слуг, Юйлин, не дело жить в грязи, — это
больше похоже на укол, чем на заботу.
— Благодарю, дядя.
Пусть уже уйдет. С оставленными соглядатаями я разберусь. И не
только с ними. Пожалуй, я знаю, что мне делать.
Я провожаю дядю до пролома в стене и отвешиваю его спине
очередной поклон.
Дядя игнорирует мою вежливость и, отдав пару распоряжений,
забирается в паланкин. Полог незамедлительно опускается. Я невольно
задаюсь вопросом: неужели сидеть в тесной коробке лучше, чем
проехать верхом или пройти пешком? Хотя… пешком не по статусу. А
вот паланкин — это по-императорски.