– Ты хочешь, чтобы я рассказал
тебе о том, как проиграл в этой чёртовой глобальной
игре?
– Именно. Я за этим и пришёл,
– кролик снова отхлебнул из МОЕЙ кружки, – Услади мои уши. Потому
что я всё ещё хочу понять, зачем ты мне мешал всё это
время.
– Ну, времени у нас как раз на
одну такую историю. Всё лучше, чем слушать все эти
сводки...
– Ха! – внезапно подал голос
Мартин, до того украдкой следивший за нашим диалогом, – Значит я
могу сменить волну? – не дождавшись ответа, он стал настраивать
радио, немного пошипев, то через несколько секунд всё же выдало
станцию с музыкой.
Из колонки полилась старая
весёлая песенка из пятидесятых. В ней пелось что-то про то, что
"Стамбул когда-то был Константинополем, но теперь это Стамбул, а
потому, если у вас назначено свидание в Константинополе, то вам
стоит ждать его в Стамбуле" и ещё что-то в этом духе. Мартину,
кажется, она очень понравилась. Да так, что он сразу же встал из-за
стойки и принялся легонько приплясывать, стильно двигая
ногами:
– Джентельмены, не хотите
немного потанцевать? – его казалось совершенно не заботило то, что
происходило вокруг и оттого его танец в разгромленной пивной
казался ещё более апокалиптичным.
Кролик, тем не менее, без
сомнений тут же присоединился к нему. Танцевал он чуть более
скромно, лишь активно качая бёдрами и слегка двигая лапами. Если
пляски тилацина в диггерской форме и кролика в чёрной кожанке на
синюю рубашку, под хиты пятидесятых, на что и были похожи, так это
точно на макабр. Танец смерти.
– Давай, Феликс, присоединяйся
к нам, не скромничай! – сказал Реджи.
– Я что-то не в
настроении.
– Мой маленький Феликс,
кажется, так ничему и не научился, – произнёс Мартин, – Когда
ничего больше не сделаешь, лучше всего – улыбаться и плясать,
плясать и улыбаться.
– Давай, – повторил своё
приглашение и кролик, – Один танец, потом разольём ещё по чашечке
кофе, а уже потом начнёшь рассказывать историю. У нас ещё так много
времени впереди...
– Считанные часы. – сказал я,
немного постучал коготками по столу и всё же поднялся из-за
стойки.
К этому моменту уже играла
другая песня. Кажется, тоже из прошлого десятилетия. И не менее
бодрая. У этой я и название знал: "Шестнадцать тонн" Эрни Форда. Я
задвигался так, как умел, подчиняя своё тело ритму и закрыв глаза,
чтобы не смотреть на своих странных партнёров по
"Totentanz".