– Ты соскучилась по напыщенному индюку? – девушка сбрасывает
туфли и закидывает ноги на диван.
– Как ты можешь так говорить?
– Что? Надо смотреть правде в глаза, – Маша зевает и прикрывает
рот рукой.
– Невероятно… – закатываю глаза, поражаясь Машиной прямоте.
– Я, что называется, работала с имеющимся материалом. К счастью,
он оказался весьма податливым. И получилось слепить нечто
приличное. Надо отшлифовать и покрыть лаком. А там, глядишь, еще
отбрыкиваться от конкуренток придется, – серьезно объясняет
Маша.
– Я восхищена проделанной тобой работой, – говорю столь же
серьезно.
– Так я же для себя лепила. Куда приятнее ходить под руку с
интересным мужчиной, нежели с крокодилом. Разве я не права?
Смотрю на Машу в упор несколько секунд, а потом разражаюсь
безумным хохотом. Подруга хохочет вместе со мной.
– Ты неисправима!
– Шутки шутками, а ведь мы собираемся жить вместе, –
отсмеявшись, сообщает Маша. Мой рот открывается от удивления.
– Обалдеть. В Москве или в Пушкине? – задаю вопрос и сразу
понимаю, насколько он дурацкий. Ведь Маша и есть сама Москва. У них
один темперамент, один пульс. Подруга закатывает глаза. – Ну
разумеется. Слушай, а ведь если так и дальше пойдет, то не успеем
оглянуться…
Не успеваю договорить. Маша подносит палец к губам, призывая
меня замолчать.
– Тссс…Я и так травмирована, а ты нагнетаешь!
– Чем травмирована?
– Как чем? Сама подумай. Мне придется убирать разбросанную
одежду, – Маша загибает большой палец на руке. – Мою, если ты вдруг
не догадалась. Мыть грязные чашки и тарелки каждый божий день, – за
большим пальцем следует указательный. – Мои, мои тарелки. Но хуже
всего – я больше не смогу ходить по квартире голой!
Подруга тяжело вздыхает, бросив взгляд на средний палец, который
неуверенно сгибается вслед за первыми двумя.
– Почему не сможешь?
– Хочешь, чтобы Павлушу удар хватил?
– А может он тоже любит расхаживать голым, – мое воображение
невольно рисует обнаженного Павла, и мне становится неловко.
Отгоняю пошлые мысли, как можно скорее добавляя: – И сооружать горы
из грязной посуды. Или носков.
– Ну-ну, – бурчит Маша. – Пока он успешно маскируется под
чистоплюя.
Мы задорно смеемся и болтаем о пустяках. Спустя двадцать минут
возвращается Павел, расплываясь в радостной улыбке.
– Обо мне судачите, барышни?
– Павлуша, ну как прошло? – Маша подбегает к мужчине и хватает
его за рукав. Павел улыбается еще шире. – Ну говори же!