Я больше не питаю иллюзий. Хочется одного – согласовать
маркетинговый план и пусть каждый двигается своей дорогой. Ухожу в
свой уголок писательствовать, Павел в свой –
предводительствовать.
Раздается звонок от Маши.
– Привет, отшельница! Как у тебя дела?
– Блестяще, – издевательски изрекаю я.
– Как ваш пушкинский управляющий? Тоже походит на Адониса? –
забавляется Маша.
Догадываюсь, что под "тоже" Маша подразумевает Силина.
– Скорее уж на бога глупости, – тихонько горюю, поглядывая на
важно расхаживающего в кабинете шефа.
Заместительница хохочет. Здорово, что я ее насмешила, вот только
мне не до смеха. Мне-то с Павлом работать.
– А знаешь, был такой бог в Древней Греции! Момом звали. Он еще
всё время злословил. Не смог ничего сказать только одной богине –
Афродите. А ты у нас Афродита и есть. Так что уж как-нибудь
одолеешь нерадивого, – авторитетно заявляет бывшая журналистка. – А
наш Адонис что-то расклеился. Никогда не видела Эрика таким
угрюмым. Он даже улыбаться перестал. Интересно, что с ним
случилось. Может, скучает по своей Афродите?
– Очень смешно, – не смеюсь я.
Как же, скучает он. Да Силин мне после TED и слова не сказал,
какое там скучать. Просто взял и вычеркнул из своей жизни. Даже
вспоминать о нем не хочу.
– Кстати, раз уж речь зашла о прекрасном. Знаешь, что твоя
красотка сейчас под моей опекой?
– Какая красотка? – озадачиваюсь я.
– Саша, ты там в Пушкине что, совсем размякла? За кем у нас
пол-офиса бегает? Луганская, конечно.
– Пфф… – от фамилии ассистентки меня передергивает.
– Ладно-ладно. Не пфыкай. Уж как есть, так есть, – голос Маши
становится тише. – А девочка-то явно не так проста, как кажется. У
вас с ней не было случаем тёрок?
Даже не знаю, можно ли назвать тёрками мою ревность. Но об этом
Маше лучше не знать.
– Да вроде нет. А с чего вдруг такие выводы?
– Что-то мне не нравится, как она о тебе отзывается. И ко мне
сильно подлизывается, – презрительно молвит Маша. – Но я буду не я,
если не докопаюсь до истины. И не таких орешков раскалывала.
Маша может докопаться до чего угодно, в этом сомнений нет. Ее
нос чует малейшие признаки сенсации и если пахнет жареным, она
всегда тут как тут. Неудивительно, ведь за пазухой у следопыта
темное журналистское прошлое.
– Наверное, она обиделась, что я ее не повысила, – признаюсь
я.