Социальное расслоение вносило свою
лепту в организацию движения: пешеход здесь вообще не человек, и на
оснащенных пешеходными переходами перекрестках никто не обращал на
разметку внимания: светофор разрешил ехать, значит едем, а пешеход
пусть уворачивается – ему от столкновения всяко больше урона будет.
Влияла статусность транспорта и на собственно движение: когда мы
ехали по шоссе, отец и другие водители отреагировали на звук
клаксона позади нас, приняв вправо и пропустив шикарный лимузин,
который клаксоном себе путь и расчищал. Точно так же пришлось
пропустить «Феррари», «Ламборгини» и прочие относящиеся к категории
«люкс» машины. Члены Партии едут, надо полагать, преданные
сторонники коммунистических идей.
- Сейчас сдашь экзамены, потом
переночуем в квартире Джи – они сейчас отдыхают на Хайнане, поэтому
мы будем совсем одни… - принялся озвучивать планы заскучавший
отец.
Так вот для кого в коляске лежат
мешочек чеснока, копченый свиной окорок и некоторое количество
«закаточек» - для городских родственников по линии глухонемой
бабушки. Очень дальних – глава семьи там внук троюродного брата
бабушки Жуй, и Ван-Ван за всю жизнь их даже ни разу не видел.
- …Ну а завтра, когда закончишь с
Гаокао, сразу же вернемся домой – полагаю, Айминь с девочками
оставят нам с тобой не больше двух гектаров…
СКОЛЬКО?!!
Чужая память явила качающие в свете
закатных лучей заросли чеснока – соцветия им давать нельзя, вот их
нам обрывать и придется, с самого возвращения и до поздней ночи.
Крестьянский труд ужасен, и неважно, в Китае деревня или в России –
вкалывать все равно приходится от души, от рассвета до заката.
Окраины города Гуанъань – ближайшего
к нам крупного города провинции Сычуань – встретили нас стройками.
Развивается Китай, сейчас чуть ли не на пике своего экономического
развития. Вдали, где-то в стороне центра, над городом возвышались
многоэтажные «стекляшки». Аккуратные, чистенькие многоэтажки
утопали в зелени, всюду мелькала и шумела реклама. А еще всюду,
куда не кинь взгляд, находились люди: куда-то торопились по
тротуарам, уворачиваясь от решивших проехаться там, где не положено
– или здесь можно? – мопедов, заходили и выходили из кафе и
магазинов, покупали мелочевку у многочисленных лавочников –
некоторые покупали золотого цвета бумаги, тут же сжигая их в
ведрах: память подсказала, что это такой вид «денежного перевода»
умершим родственникам и друзьям на тот свет.