-На, - вдруг протянула ему глиняную
бутылочку Пелагея. – Обмажься. От гнуса и комарья. А то чешешься,
как собака. – И опять замолчала и демонстративно отвернулась.
Васька остановился и открыл бутыль.
Запашок был тот самый… да блин тот самый, которым благоухала сама
травница. Парень совсем другим взглядом посмотрел на неё. Она ж
просто обмазалась, а не грязнуля вовсе. Тьфу-ты.
И стал быстро намазывать бурую
жидкость на наиболее волосатые участки тела.
«Ну ничего, как-нибудь разговорю», -
думал Васька и всё не успокаивался и пытался найти ключик к
молчанию травницы. Пока она не шикнула на него и не прижала палец к
губам. Васька резко замолчал и уставился вперёд, пытаясь в уже
почти полной темноте разглядеть, на что так среагировала
напарница.
А впереди в подлеске горел небольшой
костёр.
…
Васька всегда был хоть и
уравновешенным, но вспыльчивым. Как-то в детстве, в середине
семидесятых, в детском саду, ему было тогда шесть лет, когда двое
таких-же мелких вздумали регулярно его дубасить, он сперва пытался
жаловаться маме. Но мать, которая к тому времени уже успела
развестись с его отцом и находилась в активном поиске, видимо,
чтобы не сильно себя утруждать психологией в общении с сыном,
заставила его вытереть слёзы и строгим голосом сказала, что он уже
взрослый, и должен сам за себя постоять, как настоящий мужчина.
Крепко её бил бывший муж-алкоголик,
но представления о «настоящем мужчине» она от этого не поменяла и
сыну совет дала простой: бей в ответ и так, чтобы не поднялись,
тогда и лезть перестанут.
- Но им же больно будет, - пытался
сквозь слёзы возражать Васька.
- Так и надо, иначе постоянно будешь
получать от всех. Не будь нюней, умей постоять за себя сам. - Мать
вспомнила, как огрела благоверного сковородкой после очередного его
пьяного дебоша и с тоской посмотрела на своего отпрыска. - Только
девочек никогда бить нельзя. Даже если очень сильно хочется. Ты
понял?
И когда в очередной раз два
малолетних уродца зажали его в переходе между корпусами и начали
отвешивать ему кулаками не по-детски с этими их идиотскими
ухмылками, Васька вдруг взорвался. Схватив по стойки пластиковую
биту от игрушечных городков, он принялся избивать обидчиков с таким
остервенением, что, когда на их крики прибежала нянечка, то ей
пришлось оттаскивать его от визжащих от ужаса отморозков,
забившихся в угол и размазывающих по щекам дрожащими кулаками сопли
с кровью.