Высотский
уговаривать не стал, выпил, занюхал рукавом. Попытался причесаться
ладонью, потом пошевелил босыми ногами. Верно — пятки
замерзли.
— А я
ведь, Иван Александрович, когда услышал, что ко мне Чернавский
пришел, едва лужу не напустил со стразу.
А что,
было из-за чего боятся? Вроде, у нас хоть не правовое, но
достаточно гуманное государство. Чего это купцы нас боятся? Но,
хуже, если бы ни во что не ставили, как показывают в английских
сериалах. Типа — явился инспектор, а от него отмахиваются — мол, не
мешайте и не лезьте в мою частную жизнь.
— Так вы
уж меня простите, — покаялся я. — Полагается визитную карточку
оставлять, договариваться о встрече. Но я человек простой, думаю,
сразу зайду, без церемоний. Авось да не прогонит меня господин
Высотский. Из-за Нюшки сильно расстроился.
Купец
окончательно успокоился. Махнул рукой и кто-то из прислуги прибежал
и подсунул ему опорки от валенок. Иван Ильич сунул в них ноги,
блаженно фыркнул и, уже не чинясь, выпил еще одну рюмку.
— Знаю я
Нюшку, — сообщил он. — К батьке частенько приходит, руководит, да
еще советы дает!
— О, это
она умеет! — обрадовался я. — Она и мне такие советы дает, что иной
раз хочется ремень взять, но рука не поднимается.
— Вот-вот…
— кивнул купец. — Как-то раз заявляет — мол, Иван Ильич, а чего это
у вас за сараями старые ящики из-под гвоздей лежат? Их можно
разобрать, да на дрова пустить. Я, грешным делом, осерчал — мол,
какая-то соплюшка мне советы дает. Хотел ей леща отвесить, но
Игната постеснялся. Отец, как-никак. Поорал малость, да ушел. Но
потом пораскинул мозгами, понял — а девка-то права! Ящики старые,
еще со времен моей бабки, которая императора привечала — пироги она
для царя-батюшки пекла, так и лежат, да каждое лето новые копятся.
И мужики гвозди да скобы в ящиках привозят, да вместе с ними и
оставляют. И у меня ящики делают, чтобы продавать. А ведь их, и на
самом деле можно на дрова пустить. Да и не дело, если ящики лежит.
Подожгут как-нить, а у меня, хоть на складе и железо, но сам-то
склад деревянный. Я своим работникам приказал — ящики разобрать, да
на двор сложить. Вот, полгода печки топлю. И старые гвозди можно в
дело пустить. А Игнату, за то, что дочка дельную мысль подсказала,
я премию в двадцать рублей выписал. Мол — за верную службу… Не
стану же признаваться, что из-за девки денег дал?