Это что за
хрень? Неужели милейший Эмиль Эмильевич не только крутит роман с
супругой Карандышева, так еще и обманул бедного рогоносца? Быть
такого не может! Ну что ж… Мое дело принять жалобу, взять первичные
объяснения, а там посмотрим — имел ли место обман с целью
присвоения имущества или какое-то досадное недоразумение. Все в
этой жизни бывает, а открывать уголовное дело без разбирательства
глупо.
— Итак,
(заглянул в жалобу, уточнил имя и отчество чиновника) Роман
Викторович, я пока возьму у вас объяснение, далее придется взять
объяснение с самого надворного советника Книсница, а дальше станет
решать начальство — буду ли я вести это дело, либо его придется
передавать выше, в Петербург, в Судебную палату. Если выявятся
обстоятельства мошенничества, то дело пойдет в Санкт-Петербург.
Сами понимаете — прокурор, чисто формально, с точки зрения
процессуального права, мне не начальник, но может повлиять на
расследования дела.
— Это я
понимаю, — согласился чиновник.
— Тогда
давайте начнем с формальностей, — кивнул я и принялся записывать
анкетные данные титулярного советника. Лучше сразу все выяснить,
чтобы потом, если стану открывать дело (или мой коллега его
откроет), просто все переписать.
Выяснил,
что Карандышеву Роману Викторовичу тридцать четыре года (я думал он
моложе), потомственный дворянин, православного вероисповедания,
закончил лесное отделение Санкт-Петербургского земледельческого
института (ух ты!), под судом и следствием не состоял, наград не
имеет, чин титулярного советника получен в 1875 году. Занимает
должность заведующего уездной чертежной и межевой конторы при Женат
на Ольге Павловне Карандышевой, в девичестве Полетаевой, двадцати
пяти лет, потомственной дворянке. Детей нет.
— Роман
Викторович, в чем суть мошенничества, в котором вы обвиняете
господина Книсница? — поинтересовался я.
— А суть,
господин судебный следователь, весьма проста, — уверенно заявил
Карандышев. — Эмиль Эмильевич Книсниц пользовался телом моей жены,
обещая мне взамен повышение по службе, как-то — перевод в Новгород
и должность помощника начальника отдела губернского
чертежника.
Сколько
раз себе говорил, что судебный следователь не должен удивляться
ничему. И вот, опять удивился. И не просто удивился, а говоря
русским языком совершенно охренел. Скажу откровенно — не был бы я
поборником чистоты русского языка, использовал бы другое
слово.