Но никакой дыры не было. Только
бугристый звездообразный шрам, уже старый.
Чей-то грубоватый, пусть и детский,
голос язвительно бросил:
- Ваш благородь, да ты кричишь, как
девчонка! И даже с кровати слезть не можешь! Ну точно,
барин…
Я с трудом скосил взгляд вбок, и
вместо бревенчатого потолка увидел какого-то угрюмого косматого
пацана в рабочей одежде. Он был растрепанный, весь в веснушках и с
выгоревшими на солнце волосами.
Я попытался спросить, где мы
находимся, но из горла вышел только хрип. Смертельно хотелось
пить.
Пацан понял меня правильно, и резко
дернул головой в сторону. А, понял, на прикроватной тумбе стоял
стакан с водой. Я потянулся - и скорчился от боли.
- Вот ведь белоручка!
Тем не менее, пацан сжалился и подал
мне этот стакан. Я благодарно что-то промычал, протянул дрожащую
руку к спасательный воде…
Почти дотянулся, но стакан отодвинули.
Я попробовал еще раз - тот же результат. Над ухом раздался ехидный
смех. В глазах потемнело.
От слабости меня трясло, руки ходил
ходуном, а в голове забили барабаны. Но я упрямо, даже злобно
тянутся к гребанному стакану, уже практически наугад, пока
не...
- Тимка, ты что творишь?! Прекрати
немедленно! И срочно извинись перед его благородием…
Я бессильно откинулся назад, и
вцепился в спешно поданный стакан. И пил, прикрыв глаза. Диалог
доносится как из трубы.
- Бать, да какой из него боярин, какие
бояре будут носить такие обноски? У нас побирушка Сема, который из
канавы своей и не вылезает, и то бы таким побрезговал.
- Да ты!.. А ну за дверь,
быстро!
Хлопнула дверь.
- Извините его, ваше благородие,
глупого сына совсем вырастили мы, на свою голову…
- Ничего ст...кх-кх…
страшного.
Утолив жажду, я осмотрелся. Сил
хватило, кое-как, опереться на подушку и приподнять голову. Лежал я
на узкой кушетке в пустоватой комнатушке с бревенчатыми стенами и
потолком. Единственное окно показывало только свинцовое небо и
верхушку березы, видимо, не первый этаж.
Мужик, который участливо меня
разглядывал и сидел на маленькой для него табуретке, был такой же
косматый, как сын. А еще дюже крепкий, с лохматыми кустистыми
бровями и короткой, но густой бородой. И весь в шрамах.
Я набрал воздуха, чтобы разразиться
вопросами, но он меня остановил. Вежливо, но твердо:
- Давайте вы, сударь, оклемаетесь
маленько, и уж потом расскажете, что да и как. Мы, с женой да
отрядом, со всем пониманием. Никого в известность не ставили. Мало
ли… Она у меня лекарь, к слову, так что вы присмотрены.