СЕМЕНОВ
Дай сюда! Гусак рязанский!
Семенов мгновенно перезаряжает ружье и стреляет. Тут же зло бросает ружье. Подбегает к Ханову.
СЕМЕНОВ
Господин надзиратель и вправду заговоренные.
ХАНОВ
Что городишь, Семенов?
СЕМЕНОВ
Сами знаете как стреляю. А это ж не белка. Уйдут, подлецы.
На поясе у Ханова великолепный кольт Уолкерс с белой рукояткой.Ханов упирает револьвер в согнутый локоть. Секунда и Зозуля хватается за щеку, останавливается, но тут же продолжает бежать.
ЭКСТ. День. Пащенко и Зозуля.
ПАЩЕНКО
Что?
Щека Зозули окровавлена.
ЗОЗУЛЯ
Достали.
ПАЩЕНКО
Не останавливайся. Ходу! Ходу!
Пашенко и Зозуля скрыватся в лесу.
ЭКСТ. День. Между Владимирским рудником и тайгой. Семенов обращается к солдатам. У каждого из них на раскрытой ладони патроны. Семенов осматривает их и тихонько ругается.
ЭКСТ. День. Между Владимирским рудником и тайгой.
Семенов подходит к Ханову.
СЕМЕНОВ
Все холостые. До единого.
ХАНОВ
Заговоренные. Теперь бы еще узнать кто заговорил?
ЭКСТ. День. Сахалин. Гавань Александровска.
Берег вулканический с черной галькой. Татарский пролив не спокоен. Мелкие сильные волны толкаются друг о друга по обе стороны деревянного причала. За узкой полоской седые скалы и тайга с черным дымом лесных пожаров. На рейде пароход "Байкал". Половина груза уже выгружена и лежит на галечном берегу. Каторжники перетаскивают ящики, мешки на повозки. В руках пожилого поручика Коновалова мятый листок. Слева от него старший помощник с парохода худой швед Сверельсон. Они с Коноваловым старые знакомцы.
СВЕРЕЛЬСОН
Будто канареек не вижу.
Коновалов сверяется.
КОНОВАЛОВ
Должны. Вроде тамбовские.
Швед останавливается у кучи ящиков и сдергивает дерюгу. Под ней клетка с птицами.
КОНОВАЛОВ
Кажись не сдохли. Может и тамбовские.
СВЕРЕЛЬСОН
Лучше бы генерал-губернатор прислал куров. Кура это яйцо, пух, перо. Это хорошо. Это уютно… Тащить через весь континент канареек. В этом совсем нет разума.
КОНОВАЛОВ
По разуму, конечно, Карл Карлыч. Когда-никогда твоя Швеция выйдет. По разуму мне этот Сахалин… Жил бы я у себя в Коломне и куров воспитывал. А я здесь, дальше чем край света, канареек в каторгу тащу. Э-э-э. Да разве поймешь ты, Карл Карлыч, бремя империи. Гречки только 8 мешков.
СВЕРЕЛЬСОН
Сколько было все тут.
КОНОВАЛОВ
Тогда все.
СВЕРЕЛЬСОН
Еще литератор. Одна штука.Там между перцем и солью на ящике с динамитом.