– Хорошо, но восприми серьёзно рекомендации относительно
телевизора и компьютерных игрушек – не увлекайся военными фильмами
и всякими там стрелялками. Отдохни от них пару дней, и в дальнейшем
контролируй время, которое ты проводишь за компьютером. У тебя и
твоих друзей ещё есть неделя отдыха, но если кто-то из них захочет
улететь пораньше, пусть тебе скажут, я организую. Но предупреди их,
что я за тобой прилечу и накануне отлёта мы проведём прощальную
встречу и ужин с местными, нужно будет их поблагодарить. Пусть
друзья обговорят с родителями, думаю, для их родов будет интересно,
если их отпрыск будет присутствовать на ужине с наследником
престола, князьями и адмиралами и их детьми и внуками.
– Да, папа, конечно. Сделаю. Думаю, из ребят никто не захочет
улетать раньше; они мне говорили, что и навсегда остались бы здесь,
жаль, что каникулы заканчиваются.
Наследник отключился от связи. Цесаревич тоже поднялся с
кресла.
– Я думаю, ребята ещё отдыхают, мне больше спать не хочется, так
что лучше позавтракаю, а потом проведу тренировку. Николай
Аркадьевич, Иван Фёдорович, приглашаю присоединиться. И, кстати,
Николай Аркадьевич, передайте мои извинения охране за ложную
тревогу.
– Бывает, Александр Владимирович. Для нас полезно – мы
потренировались действиям дежурной смены по сигналу тревоги и
организации поддержки от отдыхающей смены. Отработали в условиях,
приближенных к реальным. В целом подразделение выполняло задачи
слаженно и быстро, но шероховатости есть, и мы позанимаемся над их
устранением.
Бурятия. Берег Байкала.
Тьма поглотила меня. И вырваться не получалось. Она давила на
меня, я чувствовал, что задыхаюсь; запах чего-то кислого и острого
забивал ноздри. Пахло, вроде как собакой, но у собак и лошадей
запах приятный, а здесь запахи кислого, прогорклого и острого были
слишком сильными и от этого хотелось не дышать. Но раз я дышу –
значит не умер. Так не умирают. Я-то знаю, как правильно умирают:
два раза жизнь меня учила этому ответственному процессу.
Я напрягся, прислушиваясь к миру вокруг меня – тьма давила, но
это была «живая» тьма, материальная, ощущаемая и потому – не
страшная. Остатки боли и страха ещё были во мне, но быстро
отступали, уступая место анализу ситуации и поиску варианта
действий. Я чувствовал руки и ноги, да и всё своё тело, одной ногой
я даже смог чуть-чуть пошевелить; проверил руки, которые, прижатые
к туловищу на уровне груди, тоже немного двигались.