От нечего делать беру со стола папку, открываю и начинаю листать зарисовки простым карандашом. Здания, деревья, натюрморты, образы каких-то незнакомых людей. Кажется, вот это я стою у забора. Люба всегда хорошо рисовала и делала это постоянно — жаль, родители не разрешили поступить в вуз по призванию, запихали в технический.
Невольно улыбаюсь, залюбовавшись. Работ много, штук пятьдесят. Заглядываю в самый конец и замираю. На последнем листе А4 изображен Матвей.
Мой Матвей. Набросан схематически, стоит, облокотившись на столб, смотрит куда-то в сторону, между пальцами зажата сигарета. Я мгновенно узнаю этот устало-снисходительный взгляд. Листаю дальше.
Снова он. Теперь лицо крупно.
Дальше профиль. Зарисовка со спины. На очередном листе он сидит, развалившись в кресле. Негодование разгоняет пульс.
В мыслях проносятся обрывки разговоров, Любины советы и замечания. Глазам своим не верю. Я просто... никогда ничего не замечала!
Судорожно листаю остальные работы, но никаких других парней не обнаруживаю. Не то чтобы это была прорисовка всех знакомых. Только моего любимого человека.
Ледяным душем обрушивается сверхосознание. Прижимаю руку к животу, медленный вдох-выдох.
Нет, я не стану нервничать. Буду выше. Если эти двое так со мной поступят, это останется на их совести. У меня свой путь. Свой собственный.
Дверь позади негромко хлопает, я оборачиваюсь и наконец вижу перед собой Любу. Стараюсь вложить во взгляд все то, что сейчас чувствую: обиду, злость, презрение.
Люба выглядит испуганной. Глаза вытаращила, покраснела.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает взволнованно. Впивается глазами в папку. — Положи на стол, это мое.
— На работы твои зашла полюбоваться. Очень красиво. — Голос звучит отстраненно. Пронзительно. Угрожающе.
Взгляд впивается в ее шею, на которой цепочка.
Любушка — подружка моя самая близкая. Таблетки мне абортивные подпихивала. Советы давала, что таких Матвеев еще сто штук будет.
Мне не нужно было сто! Я хотела того самого, своего единственного! Много лет встречалась с ним, спала, в том числе без защиты, потому что очень сильно его чувствовала. В глубине души не верила, что однажды наши дороги разойдутся, хоть и повторяла себе это постоянно, словно подготавливаясь к боли. А еще... потому что на самом деле я всегда отчаянно Матвея любила. Пусть не так громко и очевидно, как это делал он. Моя любовь была тихой, скромной, но я ею жила с пятнадцати лет!