Матвей опирается плечом на стену и опять палит. Не отрываясь. Аж кожу покалывает.
Я расстегиваю пуховик и стягиваю шапку.
— Да, заметила. К ночи значительно похолодало.
Смотрю на носки ботинок — Матвей, кажется, по-прежнему на меня. Не знаю, не уверена, ощущаю так почему-то. Если Люба реально все это чувствовала рядом с ним четыре года, то она чертов монстр! Меня едва хватает на пару минут. Сердце колотится, нестерпимо хочется закричать.
Матвей вновь нарушает молчание:
— Как дела?
— Хорошо. Как у тебя?
— Тоже.
— Как работа? Я была у Любы сейчас, она поделилась, что у тебя проблемы.
— Небольшие. Уже разруливаю.
— Не знала.
— Я никому особо не рассказывал. Как-то все навалилось в ноябре... Хм, что она еще тебе сказала?
— Похвасталась кулоном. Но это не тот, что мы выбирали. — Опаляю Матвея самой лучезарной улыбкой из арсенала имеющихся. — Ты не переживай, я тебя по-дружески прикрыла. Не стала сообщать, что у тебя, видно, есть еще какая-то подружка. И наверное, не одна.
Краем глаза слежу за тем, как хитрая улыбка вновь касается его губ. Матвей ни капли не смущен. Напротив, начинает веселиться самым жестоким образом! Если бы я так сильно не злилась на Любу, мне бы стало за нее обидно.
Матвей произносит с благодарным смешком:
— Буду должен, бро. — И прижимает указательный палец к губам: — Тс-с.
Я сглатываю.
— Такси подъезжает. — Матвей называет номер машины.
— Что ж, тогда до субботы. Любу не обижай, она хорошая девочка.
— До субботы, Юля.
Повисает пауза, больше Матвей ничего не добавляет. Я понимаю, что пора, и выметаюсь на лестничную площадку.
В лифт захожу со все еще колотящимся сердцем. Вот это насыщенный денечек! И если раньше я не очень-то хотела ехать за город с одногруппниками: я ж не пью, что мне там делать?
То теперь поеду точно.
11. Глава 11
Матвей
— Ты с похмелья, что ли? — бросаю я Захару.
Настроение с утра приподнятое, хочется шутить.
Падаю в бэху и закрываю дверь. Вроде бы хлопаю несильно, но бедолага морщится и прижимает ладони к вискам.
— Блин, Матвей, это не «Гранта», можно мягче?! И не ори, башка с самого утра трещит по швам.
— Сорян, но орешь пока только ты. Так когда успел накидаться-то?
— С какого еще похмелья? Мы вчера в полночь выползли с этого гребаного завода, я добрался домой, пожрал и в кровать. Это треш: лучшие годы жизни тратятся на перетаскивание мешков и метлу. Не помню, когда в последний раз голую девчонку обнимал. Мне все время некогда! — разводит он руками в искреннем возмущении.