Так что, когда нас завели в приемный зал, где опять же зарычали
механические львы… явный перебор с ними… я поступил, как мог
сделать граф или знатный рыцарь. Встал только на одно колено, и
уперся руками о другое, пряча голову в такой вот конструкции.
Выражение лица императора я не видел, оценить его отношение к
такому моему поведению, не берусь, но достаточно долго василевс не
начинал разговора. Я слышал, распознавал действия императора.
Вот он поднялся со своего трона. Уверенно, достаточно быстро,
что говорило в пользу того, что он не тучный человек и не чурается
физических нагрузок, василевс спустился с высокой лестницы.
Ступеней двадцать было, не успел посчитать. После, в тишине, почти
не нарушаемой даже дыханием людей, василевс подошел к Евдокии,
которая была во втором ряду по центру нашей делегации. Император
сделал два круга, обходя девушку и, наверняка, рассматривая ее.
— Встань, прекрасная дама! –сказал он на греческом языке, а
после продублировал свои слова на латыни.
Я знал, что с Евдокией плотно работали и в направлении изучения
языков, латинского, особенно, греческого. Она и до того была
образованной девушкой, а тут все насели на княжну. Интенсивное
обучение невесты императора не прекращалось даже в пути. Армянин
Арсаки тот приложил свою руку к ликвидации безграмотности княжны, и
поправлял знания Евдокии в области принятого в Византии этикета.
Хорошо, что этикет в этом времени не настолько еще развит, как, к
примеру, был в иной реальности во Франции, скажем, в восемнадцатом
веке до революции. Но и того, что я знал, хватало, чтобы сделать
вывод: у восточных ромеев немало условностей и требований, и за
столом, и вне его. Всяко больше, чем у русичей.
С первыми словами василевса я поднял голову, что не прошло
незамеченным. Император посмотрел на своих вельмож, среди которых
был… Никофор, сука! Не император меня сейчас интересовал, а эта
гадина, которая травила меня в Киеве.
Кровь закипала, адреналин стал обильно поступать в кровь. Я
держался. Стиснул зубы и, не моргая, смотрел на византийского
посла, который так опрометчиво для себя решил стать моим врагом.
Наверное, у меня был столь отчетливый и недвусмысленный взгляд, что
Никифор поежился, его будто током ударило.
Только сейчас я заметил, что недалеко, в числе восьми человек,
стоящих по стороны от императорского трона, был и Геркул. Тот
самый, мой бывший соратник или нынешний, если он как-то продвинул
работу по обретению Братством новых покровителей и спонсоров. Но,
вот что важно: он стоял недалеко от Никифора, и Геркула, этот факт
не смущал!