- Дорогая Августа, – слово «дорогая» супруг всегда произносил с
оттенком иронии, – взросление Френка достигло той стадии, когда ему
необходим пример семейных отношений, и с завтрашнего дня наследник
будет трапезничать с нами в столовой. – Лонгботтом говорил все это
тем же тоном, каким обычно зачитывал инструкции по выращиванию
нового сорта растений в теплице. – Для Вас это означает, что к
обеду нужно будет менять платье, как и к ужину. Выглядеть Вы должны
как подобает благородной леди. Прическа, украшения к ужину, все
должно быть безупречным. Шкатулки с фамильными наборами уже в вашей
комнате. Для расширения гардероба на завтра я пригласил модистку,
она же передаст ваши размеры галантерейщику. К трапезам Вы должны
появляться в перчатках. Никто не должен видеть ваших неухоженных
рук. – На этом моменте, глаза Эрика грозно сверкнули, и он приложил
по сложенным на коленях рукам девушки своей тростью.
- Также Вам запрещается вступать в разговор без моего или
наследника явно выраженного дозволения. Наказание – порка
магической плетью, – лорд Лонгботтом облизнул губы и предвкушающее
посмотрел на молодую супругу. – Правильное воспитание наследника, –
высокопарно продолжил лорд, – это главная задача лорда. Задача
женщины – дать жизнь и показывать пример достойной леди, которая
украшает собой общество, не вмешивается в разговоры и во всем
покорна воле супруга. Вам понятно, дорогая?
Августе оставалось только согласиться, ведь последние слова были
сказаны с добавлением родовой силы.
***
Если раньше девушка жила мыслями о встречах с сыном, то теперь
каждый день превращался в медленную пытку. Видеть, как из твоей
крови куют не воина-мага, способного своей силой, энергией и дарами
проложить путь в жизни, а жестокого, самовлюбленного и мелочного
человечка, кичащегося своей родословной и богатствами, добытыми
предыдущими поколениями, было нестерпимо. Августа жила лишь
надеждой, что выполнив свой долг перед родом Лонгботтом, чем,
согласно контракту считалось совершеннолетие наследника, она сможет
покинуть нелюбимого мужа, получив свою вдовью долю. Как ни пыталась
ведьма обиняком исправить воспитание сына, каждая попытка
отслеживалась верными лорду домовиками и заканчивалась позорной
поркой. И нет, лорд не опускался до недопустимого, охаживая плетью
только оголенные плечи и шею молодой супруги, что даже
рекомендовалось в «Наставлениях о воспитании благородных леди». Вот
только следы от магической плети было не свести ни одним зельем,
так что со временем леди Лонгботтом в обществе стали считать ярой
поборницей пуританских взглядов, ибо ее выходные платья становились
день ото дня все закрытее.