— Что-то удалось выяснить? — спросил я, надевая маску и
натягивая на руки перчатки.
— Полиорганная недостаточность, — ответил Белов и поманил меня
пальцем. — А первичным был некроз поджелудочной железы. Смотри, от
неё практически ничего не осталось, — и он показал мне пальцем
чёрное нечто, напоминающее поджелудочную лишь формой и то
отдалённо. — Он уже был мёртв, когда его привёз ваш фельдшер.
Правда, сам этого не знал и почему-то ещё дышал, а сердце билось.
Отсюда и нормализация анализов и всего остального. От огромных
значений они пришли в норму. Я называю эту стадию «когда уже не
болит». Ты не смог бы ничего сделать, даже если бы тебе хватило
времени понять и поставить диагноз. Не в этот раз.
— Нет, не сходится, — я покачал головой, глядя на полностью
разрушенную поджелудочную. — Он не мог бы терпеть подобную боль.
Она же даже наркотиками плохо купируется, — я поднял взгляд на
патологоанатома. Подозреваю, глаза у меня сейчас красные от
недосыпа, как у кролика. — Да и его живот я хорошо посмотрел, но
никаких перитонеальных симптомов не было, и не реагировал он
никак.
— Значит, он нашёл, чем обезболить, — задумчиво проговорил
Белов. — И, Денис, выясни, что он пил. Если в состав той бурды,
которой он посадил себе поджелудочную, входило нечто, способное
заглушить поистине адскую боль, то этой находкой ты сможешь
облегчить состояние очень многих людей, вынужденных ежедневно
испытывать мучительную боль.
— Вскользь было упомянуто, что он мог выпить ядрёную настойку
трав с границы с Мёртвой пустоши, — я прикрыл глаза. Всё-таки мне
придётся ехать в Петровку. Хочу я или нет, Белов прав, такой шанс
найти новое обезболивающее нельзя упускать. При условии, конечно,
что это не оно превратило Славика в труп.
— Ну вот, видишь, тебе есть от чего оттолкнуться, — Белов
похлопал меня по плечу. — Денис, посмотри на меня. — Я поднял глаза
и встретился со взглядом пронзительных голубых глаз. — Первый
запоминается навсегда. На всю жизнь. У тебя будут ещё уходить
пациенты, это неизбежно. И ты в конце концов перестанешь их
запоминать. Может быть, будешь помнить диагнозы, но лица перестанут
задерживаться в памяти. Все, кроме вот этого, — и он указал пальцем
на Славика. — Его ты никогда не забудешь. Пройдут годы, а ты будешь
иногда просыпаться посреди ночи и спрашивать себя, а вдруг я мог
его спасти?