– Бедный... Бедный
мальчик... – Всхлипнула немка, подалась вперед и крепко прижала
меня к себе.
Впрочем, учитывая, что
она и ростом была ниже, и комплекцией меньше, скорее я ее
прижал.
Вот уже после известия о
печальном событии,( как-то невзначай упустив момент с перемещением
"сироты" из Советского Союза в Хельсинки), я активно принялся
рассказывать о своих мечтах стать актером. Надо было забить дамочке
голову какой-нибудь знатный ерундой, а та легенда, которую мне
выбрал Мюллер, знатной ерундой и являлась.
– Прости... кем? –
Переспросила фрау Марта, когда ей удалось втиснуться в поток моих
восторженных дифирамбов мировому кинематографу вообще и немецкому
вчастности.
– Актёром. Хочу
сниматься в кино. Это же потрясающе! Это – волшебный мир. Это –
возможности. Это – известность, в конце концов. Вы знаете, это моя
самая большая мечта!
Немка даже на какое-то
мгновение перестала фонтанировать эмоциями, которые у нее скакали
от радости к горю и обратно. Она так посмотрела на меня... Ее
взгляд словно говорил:"Ну, в принципе, может оно и к лучшему, что
отец не дожил..."
– Наверное, я
действительно не понимаю молодежь. – Сказала она с
улыбкой.
Улыбка, кстати, тоже
была многозначительная, с намеком. Мол, не зря говорят, что природа
на детях отдыхает.
И вот этот момент опять
дал мне почву для размышлений. Получается, дамочка знала отца, если
не прям отлично, то, как минимум, хорошо. Она, похоже, не
сомневается, что мечта единственного отпрыска об актёрской карьере
причинила бы Сергею Витцке психологическую травму. Просто я, к
примеру, точно не сомневаюсь насчёт травмы. По воспоминаниям Алеши
у меня сложилось в голове представление, каким отец был. За такие
мечты он бы, наверное, много чего сказал.
– А матушка? – Фрау
Марта попыталась вернуться к скользкой теме моего
прошлого.
Хотя, чего уж непонятно
из сказанного? Вряд ли при живой матери я назывался бы
сиротой.
– Тоже умерла... Да...
Вот так бывает... – Многозначительно ответил я, а потом быстренько
попытался перевести разговор в более безопасное русло. – Скажите,
если вы не сдаете комнату, может, подскажете...
– Ой, ну что ты! – Немка
всплеснула руками. – Конечно, для тебя – сдаю. Даже разговоров
никаких быть не может. Ты поселишься в моем доме и
точка!
Главное, последнюю фразу она сказала так решительно, будто
кто-то собирался спорить.