– Ах, жалко им! Конечно, русский человек пусть подыхает, а эти евгеюги коньячок кушать будут! Стакан бы хоть налил!
– По пунктам, – ответствовал Роман, неравнодушный к звуку своего голоса. – Я не еврей, а потомок русского княжеского рода, у меня просто лицо интеллигентное. Стакан с полтинником я тебе давать не хочу и не буду. Любить тебя не собираюсь даже под дулом пистолета. Твои действия?
– Спалю на хер! – заорал мужчина. – А полтинник со стаканом сам с пепелища возьму! Русский человек и не такое делал, шведов набили, поляков замочили, французов выебали, немцев расхерачили, чехов утрамбовали, америкосов…
Монтеков аккуратно примерился и уложил квасного патриота затылком на изгаженный пол.
– Геноцид, – икнул мужчина и захрапел.
– Это реакция на «эврику»? – спросил Монтеков у потолка. – Ведь действительно спалит, – перевел он взгляд на соседа и закрыл дверь.
***
– Роман Олегович, – бархатным голосом спросил высокий мужчина с элегантной бородкой. – Вы же не думаете, что это кому-либо нужно?
– Я создавал свое изобретение не для того, чтобы оно кому-нибудь понадобилось, – ответил Монтеков.
– Поясните, – глаза мужчины были понимающими и ироничными одновременно. – Все ведь живут, чтобы кому-то понадобиться! Продать себя, купить нору, понадобиться одним, чтобы защититься от других, проявить себя, получить аплодисменты, продать аплодисменты, купить более удобную нору…
– Я не все, – заявил Роман. – И мне не нужны их аплодисменты для доказательства этого. Я сделал все, чтобы стать для них никем. Для меня лучшая награда – их равнодушие. Если они начнут мне аплодировать, я буду презирать их еще больше. А заодно и себя.
– Тогда зачем это? – мужчина кивнул на схему. – Пили бы коньяк, купались бы в согревающем море, заигрывали бы с девичьими телами, созерцали бы творения мертвых талантов…
– Я нахожу это не менее интересным времяпровождением, – улыбнулся Монтеков. – А может быть, и более. Этого еще никто не изобретал, а коньяк с девушками в море до меня уже распробовали все, кому не лень. Если бы сейчас кто-нибудь написал новых «Мертвых душ», или создал бы новую «Мону Лизу», этого бы никто не заметил. Но это не означает, что ничего не нужно создавать. Я творю не для вечности, не для людей, а для своей души.
– Никто и не спорит, – развел руками мужчина. – Однако, мне непонятен выбор, обреченный на забвение. Ведь проходимая червоточина – это модная тема для исследований в области путешествий во времени, а не в пространстве. Исследования в области временеподобных кривых получают гранты и у нас, и на Западе. А ваша идея использовать уплотнения черных дыр антигравитационной субстанцией, да еще с искусственным программированием плотности и атмосферы, во имя путешествия сквозь пространство… Практически это, возможно, осуществимо, но зачем создавать мертворожденный шедевр вместо живого шаблона? Пустоцветство!