– Потому, что мое творение должно быть мною. Не моей деградировавшей в угоду времени копией, а мною, без малейших отличий. Я прекрасно знаю свою планету, и мне неинтересно ее прошлое и будущее. Что же касается получения грантов – это вопрос удачи. Если я не получу их за уже кастрированную идею, это будет вдвойне обидно.
– Это звучит неестественно. Втайне от себя вы надеетесь.
– Естественность была бы более искусственной для меня. Как и наша планета.
– Но ведь планета, на которую вы хотите убежать, тоже искусственная…
– Я надеюсь, что она другая. Искренне надеюсь.
– Не напрасно?
– И что? Я не фанатик себя самого и своего творения. Я живу, как на экскурсии.
– Конца экскурсии не боитесь?
– Он может оказаться интереснее самой экскурсии.
– И все же, убежать от времени вы хотите…
– Нет, мне не нужно бежать от времени. Я сделал все, чтобы быть вне его. Но пространство меня не устраивает.
– В этом мы с вами похожи. Но только в этом. Вы подали мне прекрасную идею использования вашего изобретения. Я использую вас и вашу машинку по назначению.
– Мне не нужно, чтобы вы меня использовали. Я хочу, чтобы вы мне помогли.
– Я не хочу вам помогать.
– Я не позволю.
– Уже поздно. Вас заметили, вас поняли. Но наши цели не совпадают.
Мужчина взял схему и положил к себе в стол.
– За вами пришлют, – кивнул он.
– Немедленно отдайте, – засверкал глазами Монтеков. – Вы меня не украдете! Тем более, у меня самого!
– Приоткройте кокон собственных иллюзий, – усмехнулся мужчина. – Я уже вами владею. Причем, с самого рождения.
– Кто вы?
– Одна из оболочек судьбы. Мое земное имя – Асмодей Адамович Адов. Для вас – просто Асмодей Адамович.
– Дешевый эффект. И что вы, Князь инкубата, делаете в патентном бюро?
– Не воспринимайте всерьез пространство. Ведь быть вне времени у вас получается, к чему полумеры?
– Но мы ведь где-то?
– Вы и я – лишь игра вялого ума Люцифера. Да и сам он – лишь выдумка. Что же касается лично вас, вы сейчас в моем сознании.
– А вы?
– В момент времени, который сейчас поглотил вас, я фланирую по той планете, на которую вы хотите убежать. По иронии мироздания, она действительно вам подходит. Но это не спасет ни ее, ни вас.
Монтеков, почувствовав приступ неконтролируемой ненависти, схватил Асмодея за горло и стал душить, но почувствовал удушье сам. Захрипев, он отпустил руки и проснулся. Шея болела от собственных рук.