Словно я из последних сил тяну руку, стараясь догнать поезд, в котором уезжает Никита, но он не протягивает мне свою.
– Куда? – почти не дыша, спрашиваю. Смотрю на него растерянно, хотя мне отчего-то больно.
Скорее всего потому что понимаю, что это решение Никита принял не сейчас и даже не вчера. Уехать из нашего города — изначально было его целью. Но неужели, ему так отвратительна мысль остаться? Ведь здесь всё родное, знакомое. Здесь я…
– В столицу, наверное, – внимательно изучая моё лицо, отслеживая каждую эмоцию, отвечает. На его губах блуждает лёгкая улыбка. – Не бойся, в сомнительные дела не ввяжусь. К тому же, если сейчас наберусь опыта баристой, подкоплю как раз. Легче будет найти подобную работу.
– Я… рада за тебя, – слова даются с трудом. Наверное, потому что врать человеку, так внезапно запавшему в душу сложнее? Воздух, ещё недавно казавшийся по-весеннему легким и свежим, загустел обжигая. – Поступать не собираешься?
– Зачем? – хмыкает Стрельников, отворачиваясь и смотря вдаль пруда. Туда, где стайкой, крякая наперебой, плавали дикие утки. – На базе девятого класса, если только. Но там такой аттестат синий, что от него даже попахивает немного спиртягой.
– Фу, Стрельников, весь аппетит испортил, – отворачиваюсь, вручая ему остатки своего мороженого.
Не хочу, чтобы он видел, как мне плохо. Мне неприятно даже знать, что однажды Никиты просто не станет в моей жизни. Не будет наших глупых дискуссий на дурацкие темы, вечерних прогулок, его смеха…
– Ты же приедешь после 11-го? – он откусывает половинку моего мороженого, а вторую бросает в водную гладь. Птицы тут же мчатся навстречу внезапной, свалившейся на голову, наживе. – Слышал, в столице неплохие вузы, – легко касается моего поникшего плеча парень, не желая оставлять вопрос открытым.
– Никит, до этого ещё дожить нужно, – сжимаю кулаки и смаргиваю слезы, прежде чем повернуться обратно. – К тому же мама…
– Это должен быть твой выбор, а не мамы, – перебивает он, и я, наконец, выпрямляюсь.
Ненавижу, когда он в негативном ключе отзывается о взрослых. Да, может, те и причинили ему много боли, но зачем всех-то под одну гребенку?
– Что? – поймав мой яростный взгляд своим изумленным. – Не ей же потом учиться.
– Я подумаю, – сухо отзываюсь, не желая дальше вести разговор на эту тему.