— Как всегда, приятно иметь с вами дело, моя леди. Надеюсь,
артефакт оправдает ваши ожидания, — проговорил Рикард, растянув
тонкие губы в улыбке.
— У тебя месяц, Рикард. Не разочаруй меня, — подытожила нашу
беседу, оставив на прилавке половину обещанной суммы, я, наконец,
покинула порт, пропахший солью и водорослями. И направилась к дому
Вельмы — старой лекарки, жившей на окраине в маленькой хижине,
увитой диким виноградом. Нужно было проведать нашего
новенького.
Мальчишку нашли неделю назад — грязного, избитого, в рваной
рубахе, прячущегося за просмоленными бочками в доках. Мягкий
эмонский акцент с характерным растягиванием гласных выдавал в нём
беглеца с торгового судна. Когда его спросили, куда он
направляется, мальчик лишь испуганно помотал головой — идти ему
было некуда. Оставлять его в доках было опасно, и я привела его к
лекарке…
— А, вот и ты! — Вельма, сухонькая старушка с добрыми морщинками
вокруг глаз, встретила меня у порога, всегда безошибочно определяя
время моего прихода. От её серого платья пахло целебными травами, а
руки были испачканы чем-то ярко-зеленым. — Заходи скорее, Лучик
только уснул.
— Лучик? — удивлённо приподняла бровь, переступая порог,
пахнущий свежей выпечкой и мятой.
— Так назвала его моя внучка, — усмехнулась старая лекарка,
поправляя выбившуюся из-под чепца седую прядь. — Говорит, когда он
улыбается, словно солнышко выглядывает. А настоящего имени он нам
так и не сказал.
— Ясно, — кивнула, проходя в маленькую комнату, освещённую
мягким светом масляной лампы. Мальчик спал, свернувшись калачиком
на узкой кровати, застеленной лоскутным одеялом. Светлые, почти
белые волосы разметались по вышитой подушке, а на бледной щеке ещё
виднелся желтеющий синяк.
— Ссадины почти прошли, аппетит к мальчонку вернулся, но уж
больно он зашуганный, — проговорила Вельма, поставив на тумбочку
рядом с кроватью чашку с отваром.
— Ничего, теперь он не один и мальчишке больше нечего бояться, —
прошептала, осторожно поправляя цветное одеяло. — Теперь у него
есть семья. Пусть и не совсем обычная. В конце концов, все мы
когда-то были такими же — потерянными, одинокими, ненужными.
Бродили по улицам, прячась от стражи, ютились в подворотнях,
засыпали голодными. Пока не нашли друг друга и не создали свою
собственную семью, пусть и живущую по особым законам.