Оптимистично. Так себе утешение, конечно. Вообще всё это — какой-то сюр. Не сознаю реальности и, наверное, даже не чувствую. Это будто со стороны происходит, а я лишь вожу, почти не сводя взгляда со скорой.
— В последнее время казалось, что она отступает, — отчаянно всхлипывает Мила.
Она уже будто хоронит его. Да и Лёша ей вторит.
С силой ударяю по рулю. Сам без понятия, что это было и зачем, да только теперь оба напряжённо смотрят на меня.
— Водила передо мной страдает хернёй, — не оборачиваясь, бросаю я.
Хотя передо мной никого и нет. Если не считать другие ряды, а так я сразу за скорой. Но очень сомневаюсь, что Лёша с Милой на это обращают внимания, да и оба вроде не водят. Друг точно, вчера обсуждали.
— Мы ведь успеем, да? — Мила неожиданно обращается именно ко мне. Ещё и ищет в зеркале мой взгляд.
Её голос ощутимо дрожит. И обращается она так, будто я не про отвлечённую ситуацию на дороге сказал.
К горлу подступает мерзкий комок. Не смотрю на Милу.
— Главное, чтобы скорая успела, — сухо констатирую.
А в голове всплывает воспоминание, с какими судорожными движениями и обречёнными лицами отца укладывали на носилки.
****************
Я сразу понял, что папа сдался и не хочет бороться. Увидел это в глазах, когда его проносили мимо меня. Наши взгляды встретились, и ещё никогда я не видел такого смирения на его лице. А потом услышал обречённость и в слабом голосе, которым отец просил врачей дать ему немного времени наедине с каждым из нас. В первую очередь, конечно, звал Милу. Лепетал что-то про «не успел» и «позаботься о ней, Макс».
Но врачи не были бы врачами, разделяй они его настрой. Его повезли в реанимацию. А мы трое так и остаёмся где-то в коридоре. Я зачем-то то сжимаю, то разжимаю кулаки. Ни на кого не смотрю.
Я ведь уже знаю, чем всё закончится. Меня пробирает чёткое осознание. До дрожи по телу и чувства долбанной беспомощности. Растерянно смотрю себе под ноги, а в ушах какой-то шум. То ли больничный гул, то ли ещё хрен пойми что. Может, даже похоронный марш. Мешанина, режущая мозг.
Нафига я в этот момент посмотрел на Милу? Паника в её глазах неожиданно передаётся мне леденящим страхом. Таким привычным и одновременно незнакомым, что не могу отвести взгляда от этой дуры, силясь увидеть в её глазах и что-то ещё. Что-то, за что можно уцепиться утопленнику, чтобы выбраться и вдохнуть воздуха.