Пришлось-таки Маньке завести корову за ближнюю оградку. Потом она шустро пристроилась за мной. Нам положили в ладони по ложке риса. Я быстренько проглотил свою порцию и снова пристроился в очередь. Нищие давно уже стояли по второму разу. А я что ли рыжий… Когда раздача была совсем рядом, раздался вдруг злобный крик: – Опять эта корова! Кто пустил корову на погост?..
Директор кладбища, дядя Вася, лупил по маниному боку ее же веревкой. Корова шарахалась, пугая народ.
– Сколько говорено! – прихрамывая, наседал на нее дядя Вася. – Не водите вашу корову на погост! Не мешайте прощанию!..
Он схватил веревку и потащил корову к конторе. – Ой-юй-юй! – запричитала Манька. – Отчепись от коровки, грабастик!.. – Под арест! – не уступал директор. Он загнал Маню в сарай и закрыл его на замок.
– Пропала моя красуля! – скулила Манька. А я думал: – Пропали мы! Что с нами сделает тетя Катя!
Я как в воду глядел. В доме случился тарарам. Или, как говорила бабка Злата, хамишуцер. Зря что ли мама называла тетю Катю «еврейской казачкой»! Каких только проклятий не сыпалось на голову бедной няни. – Капцонес! Гановер!.. Чтоб ты сгорела! Чтоб небо на тебя упало! Чтобы на кладбище места для тебя не нашлось!..
Она ругалась и плакала: – Погубили мою кормилицу! На что я теперь жить буду!
Манька только носом шмыгала. А что ей было говорить? Что это я заставил ее вести корову на похороны? Что ей не хватило духа отвязаться от приставучего мальчишки?
Вдоволь накричавшись, тетя Катя достала из одежного шкафа бутылку с белой головкой и затопала на кладбище.
Корову она привела. Но с того дня что-то пошло не так. С коровой Маней, то есть. На кладбище ее больше не водили. Сено она жевала как-то скучно. И доиться почти перестала.
– Порчу навели! – вздыхала грустная Маня. Я как-то не очень понимал, что такое порча. Но что корове плохо, видел своими глазами. Когда тети Кати не было, мы забирались в сарай, и Манька пробовала скормить Мане принесенную с кладбища траву. Корова только шумно вздыхала, а рот открывать не хотела. – Ешь, Манюня! Ешь, красуля моя! – уговаривала корову няня. И гладила ее по нечесаной шерсти.
А как-то раз, когда мы встречали брата Мишку из детского сада, нас долго не хотели пускать во двор. Когда открыли калитку и мама приняла зареванного сына, Манька первым делом кинулась в сарай. Как будто почувствовала что-то.