И за день до отъезда я через силу согласилась пойти на фестиваль: классы, шоу и пати.
В ночь перед отъездом мы, как две юные мартышки, скакали перед зеркалом, примеряя наряды для вечеринок.
«Ты сошла с ума, – напевал мой внутренний голос, – там будет ад и никакого фестиваля».
Но невероятная сила толкала в дорогу.
Полет прошёл легко.
Прилетели мы с опозданием, к полуночи. Автобус ушел, и мы сели в такси. В машине громко голосом футбольных комментаторов орало радио.
«Ты сошла с ума, – шептал кто-то внутри моей головы. – Куда ты едешь. Это знак. Будет шумно».
Таксист, не замечая клиентов, как это часто бывает в Испании, слушал матч. Я мечтала о скандинавской тишине…
Через полчаса такси остановилось, и водитель небрежно бросил:
– Вам туда. Ближе мне не подъехать.
Мы вышли из машины и переглянулись.
– Что это за ад? – спросила Хамина.
«Я сошла с ума, что согласилась ехать», – подумала я в очередной раз…
Прямо на нас, ничего не видя, валились пьяные английские юнцы. Мы и наши чемоданы казались им невидимками. Едва успев отскочить, мы с трудом удержались на ногах.
Хамина нервно вздохнула.
Она и алкоголь несовместимы. Хамина спокойна и толерантна, когда «интеллигентно» пьют её европейские друзья. Всегда присоединяется к компании с водой в винном бокале. Но тут ей хотелось зажмуриться и открыть глаза где-то в другом месте. Мы зашли в отель. Из лифта вывалились две полуголые голландские парочки лет 18-ти и, еле передвигаясь на ногах, проползли мимо, держась за банки с пивом в своих руках. На ресепшене не было никого.
– Есть кто-нибудь!? – закричали мы хором.
Появился молодой человек, с трудом скрывающий презрительную усмешку при виде очередных подростков, вываливающихся из лифта.
– Вы, правда, сюда на 6 ночей? – спросил он, морщась, как от зубной боли.
– Нам вас порекомендовал фестиваль сальсы, – пытаясь быть позитивной и вежливой, воскликнула Хамина.
– Сальсы? – бровь молодого человека удивленно взлетела. – Что еще за фестиваль?
Хамина полезла в телефон и протянула ему окно в ватсапе с бесконечной перепиской с председателем оманского клуба сальсы.
Молодой человек дернул плечами, сообщил, что сам он не местный, ничего об этом не знает и что лучше всего обсудить этот вопрос с утренней сменой.
Мы поднялись на наш второй этаж, споткнувшись об очередных подростков, мычавших уже на неопознаваемых языках. Перед нашим носом сновали белокурые мальчики и громко стучали во все двери подряд. Я искоса посмотрела на подругу. Если честно, злорадно. С подтекстом «Я же говорила!» Каюсь: грешна. Но на самом деле говорила. И я злилась на себя, что ввязалась в эту авантюру.