– Что хотел сказать художник этим вот своим замечательным произведением?
Здесь же искусство достигало такой степени пронзительности, что немой вопрос звучал из самой картины.
– Какой же мудак меня так изобразил? ― будто бы вопрошал зрителей этот в общем-то второстепенный персонаж.
А если теперь взглянуть под этим вот прицелом на простейшие пейзажи, где казалось бы уже ничто не должно помешать самовыражению живописца, взглянув на картины соседних художников, то мы с удивлением обнаружим, что и в пейзажах дело с кадрированием обстоит даже ещё хуже.
Дерево, растущее несколько сбоку, вдруг обнаружив что скоро упрётся в рамку, даже упрётся в две рамки, сверху и сбоку, вдруг уменьшалось в перспективе, съёживалось, и противоестественным образом загибало ветви, как бы стремясь уместиться в картину целиком, что впрочем ему тоже удавалось не полностью.
И это дерево, просто дерево! А если речь пойдёт о портрете прекрасной незнакомки?
И художник подрезает её снизу рамкой? Хорошо ещё если он обрежет её по складкам одежды, это можно только приветствовать, а если нет?
Если прямо по ногам?
Допустим вы готовы простить хорошему художнику даже это. Хорошо.
А если на картине Ума Турман?
Ума Турман?
Если вы даже и на Уму Турман согласны, в таком вот урезанном виде, то тогда я даже и не знаю…
…Идите займитесь логистикой тогда.
…Пишите тогда PHP код, оптимизируйте базы данных, займитесь ресторанной или литературной критикой, искусство явно не ваша стихия.
Единственным полотном пользовавшимся на рынке успехом была «девочка со свечой», у автора было ещё несколько картин, но стояли они только для блезиру, пользовалась успехом единственно «девочка со свечой», продав одну «девочку со свечой», автор тут же доставал другую, точно такую же.
Хотелось бы ещё порассуждать о красках, верней о их чрезмерности и аляповатости, о композиции, да много о чём хотелось бы ещё порассуждать, но Аркашка с Наумом уже прошли ряды живописцев, но не вышли на основную дорожку, а, обогнув почти полный круг, вернулись к литературным рядам.
Внимание Аркашки привлекла живописнейшая жанровая сценка, Аркашка даже провёл пальцем в воздухе, как-бы рисуя в воздухе невидимую рамку.
Действительно, представшая взгляду картина заслуживала полотна живописца.
Зазевавшись Аркашка даже чуть было не столкнулся с выпускником «сморгонской академии», так в Диком Поле называли школу куда свозили со всех городов и весей медведей, для обучения цирковому искусству, но чаще всего выражение «из сморгонской академии» адресовалось здесь к неопытным или некомпетентным специалистам или консультантам.