В поэтических рядах появился новый продавец, и по выражению лица его было невооружённым взглядом видно, что появление это было для него важнейшим событием в его биографии, лицо его просто пылало от восторга и одухотворения.
Нетрудно было догадаться, что он издал на собственные деньги книжонку стихов, получил порцию восторженных отзывов от родственников коллег и знакомых, и теперь впервые предстал перед профессиональным сообществом, и, само-собой разумеется, ожидал полагающегося ему признания уже от коллег, пусть чуть менее восторженного, новичок был согласен на это, но зато более профессионального и компетентного.
Теперь уже знакомые Аркадию и Науму по предыдущему эпизоду поэты задумчиво перелистывали одну и ту же книжку, которую новичок им или предложил для ознакомления или подарил от доброты души, а новичок, заметно волнуясь, ожидал возгласов восторга и удивления.
Новички ведь никогда не ожидают ничего иного, знали бы они что их ждёт впереди, уж трижды наверно подумали бы, стоит ли, как говориться, игра свеч, стоит ли соваться, с таким то вот рылом, да в поэтический ряд.
Экзекуцию начал пятидесятилетний:
– Вот вы тут пишите ― задумчиво проговорил он перелистывая страницу:
«…Пролетали ветра… …Облака залетали…»
– Да, да, пишу ― отвечал новичок радуясь прервавшемуся наконец молчанию ― но вы не подумайте, это не бабская слёзовыжималка ― желая указать на свою причастность к кружку поэтов, новичок специально употребил «внутренние» термины, не те что пишут копипастеры-филологи в литературных журналах, а внутренние, внутрицеховые ― вот посмотрите…..у меня тут многоточия… многоточия…
– Дело не в многоточиях ― отвечал пятидесятилетний ― дело в слове «залетали»!
– Послушайте, ведь все мы живые люди, все мы ходим по улицам, пьём пиво, и все мы знаем какой обычно смысл вкладывается в слово «залетали»!
– Какой смысл? ― ошарашенно спросил новичок.
– Внематочная беременность! ― неожиданно выкрикнул полупьяный поэт.
– Не внематочная беременность, а неожиданная беременность, неожиданная или незапланированная беременность ― поправил полупьяного поэта бородатый малолеток, по всей видимости всегдашний его оппонент.
– Напиши лучше ― «облака проползали» ― знаешь, как бы глядя с высоты, с горного утёса, смотри как хорошо: ― облака проползали ― предложил пятидесятилетний, а то у тебя двусмысленно как-то, облака, и вдруг «залетали» ― но тут Наум, впервые проявив самостоятельность, потянул Аркашку за рукав, стремясь отвлечь и отвести подальше от тлетворного влияния поэтической лавочки.