— Это почему? — поинтересовался я.
— А, точно! — Камбулат хлопнул себя по лбу. — Ты у нас в
усиление к гардемаринам уезжаешь, в Зимний. Списки, что ли, не
видел?
Такси остановилось у Эрмитажного театра Миллионной. Дальше
пешком — после недавних событий меры безопасности увеличили еще
примерно втрое, и город на подъездах к Зимнему выглядел так, будто
здесь шла война: дорогу преграждали бетонные блоки, шлагбаум и пара
броневиков.
И даже лица атлантов над парадной лестницей, казалось, чуть
нахмурились и воплощали уже не сосредоточенность и столетний покой,
а какую-то неясную тревогу, словно каменным великанам теперь и
правда приходилось держать на руках небесный свод, а не какой-то
там балкон.
Их товарищи из плоти и крови выглядели не лучше: когда я открыл
дверцу и выбрался из такси наружу, гвардейцы на посту напряглись, а
один даже шагнул за броневик, будто бы невзначай передвинув автомат
на ремне вперед, под руку.
Но стоило им разглядеть погоны на моих плечах, как мрачные лица
тут же разгладились.
— Морской корпус, Острогорский?.. — поинтересовался старший. И,
не дожидаясь ответа, развернулся к остальным и крикнул. — Ваше
высокоблагородие, пришел!
Похоже, меня уже ждали. И не какой-то там дежурный провожатый, а
целый гардемарин… И к тому же знакомый. Высокий светловолосый
мужчина лет тридцати сменил парадный китель на полевой камуфляж и
на этот раз снарядился, как на войну, но это, без сомнения, был он
— тот самый штабс-капитан, который пытался вывести нас из здания
Пажеского во время налета на бал.
Его товарищ тогда погиб, но этому повезло. Он не только пережил
Разряд убитого мной Одаренного штурмовика, а еще и получил
повышение: вместо четырех тусклых металлических звездочек на
погонах с продольной красной полоской виднелся один-единственный
символ — вензель покойного императора на фоне двуглавого орла с
короной. А значит…
А значит, передо мной стоял не кто иной, как новоиспеченный
капитан — командир особой гардемаринской роты.
— Здравия желаю, ваше высокоблагородие. — Я вытянулся по струнке
и коснулся пальцами околыша фуражки. — Курсант Острогорский в ваше
распоряжение прибыл. Готов приступать…
— Да подожди ты — приступать. — Штабс… Точнее, теперь уже
капитан, махнул рукой и развернулся, явно приглашая проследовать за
ним в сторону Зимнего. — Пойдем, прогуляемся.