Он сразу перешел на «ты», изящно пропустив и «господина
курсанта», и половину положенных строевых команд, и прочие
расшаркивания. И это могло означать как высшую степень
пренебрежения, так и что беседа — или ее часть, во всяком случае —
будет неформальной.
Серьезных прегрешений за мной как будто не имелось, так что я
кивнул и двинулся следом за капитаном. А через полминуты неспешной
прогулки по Миллионной даже заговорил. Первым — если уж он сам так
и не сподобился.
— Поздравляю с повышением, ваше высокоблагородие. — Я указал
взглядом на новые погоны. — И, смею предположить, заодно и с новой
должностью.
— Тут такая должность, что сам не знаю — то ли радоваться, то ли
вешаться впору… — пробормотал капитан. Но тут же вспомнил, что даже
толком не представился, и протянул мне руку. — Гагарин, Сергей
Юрьевич. Особая гардемаринская рота.
О княжеском титуле мой новый знакомый зачем-то решил умолчать,
однако мне хватило и фамилии. Помнить в лицо всех семерых отпрысков
его сиятельства Юрия Алексеевича я, конечно, не мог — особенно тех,
кто десять лет назад только-только выпустился из военного училища.
Однако возможности капитана Гагарина представлял неплохо. И
происхождение из древнейшего рода объясняло если не все, то уж
точно многое: к примеру, стремительный взлет по карьерной
лестнице.
Интересно, а что случилось со старым командиром?
— У нас тогда восемь человек погибло. — Гагарин, видимо, решил
не ждать, пока я сам начну задавать каверзные вопросы. — Такого уже
давно не было. Ну вот, значит, руководство и сменилось… Спасибо,
кстати — и тебе, и остальным парням.
— За что? — усмехнулся я.
— Да за все. Вы, считай, работу за нас сделали.
Гагарин нахмурился и даже чуть покраснел, будто ему до сих пор
стыдно было вспоминать, как его, гардемарина, князя и Одаренного не
ниже пятого ранга швырнули, как тряпичную куклу, и оставили лежать,
пока мы с Поплавским и Камбулатом задорно геройствовали, доставляя
ее высочество обратно в Зимний.
— Служу отечеству, — отозвался я. — То есть, служим. Благодарю,
ваше высо…
— Да хватит тебе уже тут козырять! — сердито проворчал Гагарин.
И тут же поморщился, явно мысленно ругая себя за несдержанность. —
Извини, матрос… Сам понимаешь, что тут творится — вот и хожу злой
как собака.
Я молча кивнул. Фасад дворца и площадь с Александровской
колонной посередине выглядели как обычно, однако я почти физически
ощущал нависшую над ними тревогу. После происшествий вроде гибели
императора и покушения на Елизавету всегда случалось одно и то же:
полиция, армия, спецслужбы и Совет Безопасности начинали суетиться,
как на пожаре, и всеми силами доказывать, что в промашке виноват
кто-то другой. И даже если гардемаринскую роту не назначили
крайними, свою порцию… скажем так, критики они получили. И явно
немалую — раз уж предыдущий капитан то ли решил сменить место
службы, то ли вообще ушел в отставку, не выдержав позора.