Перед тем как вернуться в свое купе,
замер на мгновение и прислушался к себе. Теперь все хорошо, все
спокойно.
Как только открыл дверь нашего купе,
в нос ударил аппетитный запах жареной курицы. И когда только Люська
успела ее пожарить? Неужели за те десять минут, что я давал на
сборы?
Семен Борисович с белоснежной
салфеткой на груди сидел за столом и за обе щеки уплетал курицу,
закусывая свежими овощами. Люся сидела напротив, с обожанием
смотрела на то, как он ест, и вытирала его жирные губы
салфеткой.
— О! Олежка, ты уже вернулся. Что там
было? — с набитым ртом спросил министр.
— Змеелюдка, — отмахнулся я и
опустился рядом с ним.
— Понятно. В последнее время смерть в
поездах стала обычным делом. То порежут кого, то кишки выпустят.
Бывали случаи, когда, кроме кровавых ботинок, ничего не
оставалось.
Я отправил слуг в соседнее купе и
растянулся на своей полке. Уже двадцать пять лет я не выезжал из
своего укромного уголка в лесах Сибири. После пятидесяти лет
безупречной службы императору Ивану Васильевичу он отпустил меня в
бессрочный отпуск и дал право самому выбирать, когда возвращаться
на службу.
За годы, проведенные на лоне природы,
я отвык от шумного города и, если честно, мечтал прожить всю жизнь
в своей усадьбе. Но пропажа отряда Всевидящих и моего близкого
друга Евгения Поддубного не позволило мне и дальше наслаждать
уединением. Придется серьезно взяться за это дело и попутно
очистить империю от сущностей, для которых без провидцев началось
настоящее раздолье.
Российская империя. Столица
Санкт-Петербург
Мы без происшествий добрались до
Петербурга. Люся по три раза на дню радовала нас кулинарными
шедеврами. Как оказалось, она договорилась с поваром, работающим в
вагоне-ресторане, и тот без проблем пускал ее на свою кухню и
разрешал брать любые продукты. О том, что она сделала для того,
чтобы он был так щедр, я не стал расспрашивать. И так было понятно,
ведь Люся несколько лет работала в притоне, до того как попала в
мои руки.
Через три дня мы прибыли в Петербург.
Семена Борисовича уже ждала делегация из его подчиненных, которые
тут же окружили нас плотным кольцом и повели к машинам.
Обо всех новшествах я знал из
журналов, которые покупал на станции, поэтому ничему не удивлялся.
Правда радовался, что за двадцать пять лет автомобили сильно
изменились, превратившись из таратаек на тонких колесах и с жутко
орущим движком, в красивые бронированные машины.