Лекс Раут. Наследник огненной крови - страница 15

Шрифт
Интервал


– Думаю, тебе стоит немного остыть, мой дражайший супруг, – раздался из-за створки глухой голос.

– Одри! – я снова ударил, но лишь звякнули скобы. – Я тебе зад надеру, слышишь? Выпусти меня немедленно!

– Ты же мне зад надерешь? – раздалось в ответ ехидное. – Ну уж нет! Посиди там, остынь, потом выпущу.

– Ты хочешь, чтобы я тут замерз?!

– Плащ надень, – хмыкнула эта зараза. – Из такайской шерсти, с мехом лисицы и бархатной подкладкой. Раз ты его так любишь!

– Гадина, – ласково произнес я.

–Ты что-то сказал, дорогой?

– Пожелал тебе хорошего дня, милая, – прошипел я.

– И тебе того же. Как остынешь – крикни, я подумаю, стоит ли тебя выпускать. И учти, у меня в руках снова самострел.

– Он тебе не поможет, – пообещал я, направляясь вниз по ступенькам. Сам факт того, что Одри меня заперла в подземелье, злил неимоверно. Перед глазами уже проносились видения того, как я накажу девчонку, с каждым образом становясь все горячее и настойчивее. К слову, в подвале было не жарко, так что я действительно нацепил свой плащ, теперь похожий на половую тряпку, и, ругаясь сквозь зубы, направился вдоль полок. Как и в любом уважающем себя поместье, в моем был тайный ход, ведущий наружу.

Им-то я и собирался воспользоваться.

***

Примерно через час бодрого топанья сквозь туннели подземелья я увидел дверь, обитую железными ободами. К счастью, заклинания на нее устанавливал отец, а он был гораздо внимательнее меня к различным мелочам. Капля крови запустила защитный механизм, и с противным скрипом замок открылся. Я толкнул створку плечом и оказался на одной из улиц Кайера.

В лицо брызнули солнечные лучи, уши оглушил грохот и шум столицы. За месяцы, проведенные в Бастионе, а потом в Пустоши, я успел отвыкнуть от веселой и бестолковой толпы, несущейся по мостовым, от визга паровых механических повозок, что запустили осенью, от окриков возниц и воплей мальчишек-зазывал. И глубоко втянув воздух, наполненный знакомыми ароматами: женских духов, блюд из рестораций, конского навоза на мостовых, дегтя и нагретого на солнце камня, я почувствовал, как губы против воли растягиваются в улыбке.

Туннель вывел меня за несколько кварталов от поместья, и теперь я стоял, подпирая каменную стену и размышляя, стоит ли возвращаться домой.

Честно говоря, совместную жизнь с Одри я представлял как-то по-другому. В моих глупых мыслях было больше горизонтальных телодвижений и обожающих меня взглядов. Гнилье, да никак я не представлял нашу жизнь! Просто поддался нелепым чувствам, увидев златовласку в руках Шинкара и услышав ее признание. Возомнил, что обязан спасти ее, найти во что бы то ни стало. Чувство вины? Неужели я поддался столь идиотскому проявлению человеческой натуры? Чувство вины, смешанное с желанием? Да уж, попал ты, Лекс.