В комнату вошла Иринка с большим серебряным блюдом, красиво сервированным куриным мясом и овощами. Она принадлежала к той исчезающей категории женщин, которые продолжают готовить дома, имея возможность этого не делать. Иринка неплохо зарабатывала, у них дома всегда была ее любимая черная икра и хорошее вино, они могли позволить себе каждый вечер заказывать еду из ближайших ресторанчиков, что иногда и делали, если Иринка задерживалась на работе. Но при любой возможности Иринка готовила сама, и готовила вкусно. Даже из обыкновенной курицы ей удавалось создавать кулинарные шедевры. Наедине со мной Стас не соглашался с моими восторженными оценками иринкиной стряпни, говорил, что у меня невзыскательный вкус, что я, став поклонником китайской кухни, окончательно потерял в его глазах свой кулинарный авторитет, но в глубине души гордился этими домашними ужинами, иринкиной суетой на кухне и самой Иринкой.
После ужина мы смотрели их парижские фотографии. На некоторых фотках Стас и Иринка целовались, умудряясь при этом во все глаза смотреть в камеру.
– Это нас японцы фотографировали, – Иринка вместе с нами всматривалась в фотографии, радуясь, будто видела их впервые. – Японцев в Париже уже наверняка больше, чем в Токио.
Иринку сложно было назвать красавицей, но даже в домашнем халате или в кухонном переднике она производила впечатление женщины ухоженной и знающей себе цену.
– Я неосмотрительно пообещала целовать Стаса за каждую интересную историю из жизни Парижа. Пришлось зацеловать его до полусмерти. Никакой романтики – просто выполняла свое обещание, – сказала Иринка, плюхнулась к Стасу на колени и весело и неромантично громко чмокнула его в щеку. – Я, дура, заказала кучу экскурсий по Парижу, а потом половину отменила, потому что слушать Стаса оказалось гораздо любопытнее да и дешевле
Она всегда энерджайзером заполняла пространство всей комнаты, но при этом умудрялась никому не мешать.
– Самой смешной была экскурсия по д’артаньяновским местам Парижа, – рассказывал Стас. – Оказывается, «Три мушкетера» – любимая книга французов. Они влюблены в д’Артаньяна сильнее, чем мы в Штирлица. С умным видом экскурсовод показывал на какое-то современное здание и говорил, что во времена, описанные Дюма, здесь была улица Генего, а вон там, где сейчас универмаг из стекла и бетона, была улица Дофин, и вот, мол, теперь вы легко сможете представить то место, где встретились д’Артаньян и герцог Бекингэм, прибывший на тайное свидание с французской королевой. И говорил все это экскурсовод с таким серьезным видом, как будто эта встреча была на самом деле. Самое богатое воображение, безусловно, у японцев, потому что они с восторгом фотографировали те дома, которые не имели к мушкетерам никакого отношения.