И что он не воевал на стороне моджахедов.
И что мне не пришлось в него стрелять».
Черский сложил лист и быстро сунул его обратно в конверт.
«Все-таки в последний раз мы увиделись, — подумал журналист. —
Просто ты уже не мог меня видеть. Но эта мелочь ничего не меняет.
Мы все равно увиделись напоследок, и ты сказал мне все, что
собирался сказать».
* * *
Он не мог вспомнить, о чем говорили на планерке. То невероятное
обострение чувств, которое случается в перестрелке, прошло,
сменившись той самой анестезией, которая охватила его в
воскресенье.
Единственное, что он запомнил, было то, что в разговоре всплыла
вчерашняя перестрелка на Лысой Горе.
Журналисту показалось, что от него пахнет порохом, и все всё
чувствуют, и все обо всем догадались. Но все делали вид, что не
замечают. А может быть, и правда ничего не заметили.
И тогда он заговорил. Сказал, что хочет про это написать. И что
он справится лучше, чем кто угодно другой. У него там сестра рядом
живет, он представляет примерно, как это место устроено.
Он, конечно, не стал уточнять, что сестра живет в том самом
доме, где произошла бойня. И искренне надеялся, что в газете не
заинтересуются девичьей фамилией жены хозяина, а в милиции, если и
заинтересуются, то не придадут ей большого значения. Мало ли
Черских в городе.
И что толку вообще допрашивать журналиста? Эти журналисты, они
же никогда на самом деле ничего толкового не знают. Достаточно
почитать тот бред, который они несут, даже в передовицах.
— Да-да, конечно, возьми, — долетел сквозь туман голос
Лобановича.
— Я думаю, это вообще на передовицу нужно, — продолжал говорить
Черский — туда же, прямо в туман. — Огромными такими буквами:
«Кровавая бойня на Лысой Горе».
— Подошло бы для криминального блокбастера. Что-то в духе
Скорсезе.
— Может быть, со временем и станет блокбастером, — заметил
Черский, не переставая постукивать карандашом по блокноту.
Да, конечно, он не особо верил в национальный кинематограф, а
американскому кинематографу до наших мест вообще нет дела. Если там
наши родные просторы и показывают, то лишь из окна поезда, в
котором Джеймс Бонд едет на очередное задание в загадочный
Лайнэнград.
И вот перед ним знакомый утомительный синий экран «Лексикона».
Но теперь это не бомжи, которые льют кровь в боях за город.
Напротив, тема горячая, тема кровоточащая.