Это их выбор, я не осуждаю. Точно так же как мое с ними
сотрудничество было моим выбором. Я уверен, что они смогут
обставить так, чтобы моя смерть выглядела достаточно цивильно, и
мои коллеги просто не будут копать достаточно глубоко. Я-то отлично
видел, как они обычно копают.
Моему однополчанину веры больше. Я, правда, не знаю, что ты
с этим сделаешь. Если тебе дорога жизнь — не делай ничего. Но во
всем этом слишком много дерьма. Я должен как-то этим поделиться —
просто чтобы оно не висело над сердцем и не пропитывало говном весь
мой стареющий организм.
То желтое дерьмо, которым ты заинтересовался и которое убило
ту девочку, производят на бывшем складе почти за городом. Как
проехать — ты найдешь на обороте. Как мы это узнали, сказать не
могу. Тот человек, который узнал и мне сообщил, уже мертв. И
обстоятельства его смерти намекают на то, что ждет меня просто
потому, что слишком близко я от этого был, а значит, слишком много
могу знать.
Еще отдельно спасибо тебе большое за то, что ты вытворил со
Степурой. Выражение его рожи, когда его торжественно возили по
дерьму на том самом комсомольском собрании, — уйдет со мной и на
тот свет. Это было мое самое счастливое воспоминание за все два
года Афгана. Один-единственный раз за всю гребаную войну я увидел,
как настоящее зло получило все-таки по заслугам. На выездах и в
операциях я такого не припомню. Там просто мы стреляли в
моджахедов, а моджахеды стреляли в нас. А тут ты показал, что можно
сделать, пусть даже это было чуть-чуть не по уставу и против
партийной дисциплины.
Мы с тобой все равно не стремились в настоящие коммунисты. А
сейчас и сам коммунизм как-то поблек как идея. Многие хотят обратно
в Союз, но никто не хочет обратно в коммунизм. Однако все равно
приятно видеть, что зло наказано. Есть все-таки во зле что-то
нутряное, омерзительное всем, каждому, под какой маской, пусть даже
красной, оно бы ни скрывалось.
Почему-то мне кажется, что если бы ты был пуштун и даже если
бы ты воевал на стороне моджахедов, то поступил бы точно так же. Ну
и огреб бы аналогичных проблем, разумеется.
Так что тебе, конечно, повезло. Но будь ты моджахедом, ты бы
не смог после дембеля работать в газете, потому что нету у них
газет. В этом преимущество нашей страны.
Таких, как ты, уважают даже враги. Я и правда горжусь тем,
что знал такого человека и что он был мне все равно что
другом.