Но это был один из тех случаев, когда Черский совсем не пожалел
о своей ошибке…
Пол заплясал, взрывная волна сорвала дверь с петель и приложила
бедолагу-химика со спины так, что тот полетел кувырком, прямо лицом
в еще целый лоток с желтым наркотиком, а Черский, напротив, вылетел
в окно вместе с остатками стекла.
Это был всего лишь второй этаж. Внизу лежал снег, так что
Черский надеялся, что все обойдется. Он и правда спланировал в снег
и уже приготовился торжествовать, но тут левая нога скользнула
куда-то вбок и хрустнула. Укол страшной боли пронзил ему
лодыжку.
Черский выдохнул и ощупал ногу, как учили. Она болела, но
сохранила природную форму, и даже кость прощупывалась. А вот когда
он ткнул пальцем в связку, раскаленный гвоздь опять вонзился ему
повыше мениска, как раз между пяткой и лодыжкой.
Похоже, это всего лишь растяжение связок. Пару месяцев и
пройдет…
Но тут распахнулась одна из створок гаража, и он понял, что
пройти, скорее всего, не успеет. Потому что не будет уже у него
никаких двух месяцев.
На пороге стоял еще один человек в белом халате. Уже другой,
более широкоплечий, но тоже в защитных пластиковых очках и
респираторе. И в руке был глок — может, тот же, а может, и
другой.
Лаборант судорожно тер белым рукавом пластиковые стекла очков,
заляпанные желтой пылью.
Черский попытался подняться, но тут же повалился обратно в
сугроб, чудом сдержав вопль. Полез за макаровым, хотя понимал, что
не успеет, потому что кобура под курткой, а на куртке он сидит, и
каждый поворот, каждое движение вызывают страшную боль.
«Интересно, зачем в лаборатории оружие, — подумал Черский, чтобы
хоть как-то отвлечься от боли и ощущения близости смерти. — Видимо,
предполагалось, что будут отстреливаться от конкурентов. Не я один
искал эту лабораторию…
И вот я ее нашел. А вместе с ней нашел свой конец».
Наконец-то человек в респираторе снова мог видеть. Он покрутил
головой, которая напоминала скорее лицо человекоподобного киборга,
заметил Черского. Улыбнулся где-то там под респиратором и
прицелился.
Но не выстрелил. Жуткий кашель скрутил его прямо на пороге. А
из-за спины продолжал валить смертоносный желтый дым.
«Эпицентром поражения химическим оружием, — успел вспомнить
Черский из той же лекции Дронговского, — называется территория, на
которой концентрация сильнодействующего вещества оказывается
настолько плотной, что средство индивидуальной защиты уже не
действует».