Штатный врач их полка подходил к делу серьезно. Перед каждым
обедом он специально отправлял в столовую особого фельдшера, чтобы
тот клал каждому входящему в руку две загадочные круглые витаминки
из большой банки и давал понять: советская медицина заботится о
солдате.
Про фармацевтический эксперимент Черского он выслушал с
интересом, но без восторга.
— Вы раствором хлорки на форме пишете фамилию и номер военного
билета, — заметил медик. — Теперь представь, что ты этот раствор
выпил…
— И что теперь со мной будет?
— А я откудова знаю? Пройдет. А может, не пройдет.
На следующий день (стула по-прежнему нет) Черский патрулировал в
индусском квартале. Оперативная задача: присматривать, чтобы
советские машины не останавливались. С этим можно справиться и без
посещения сортира.
Через час Черского обступили улыбчивые златозубые торговцы в
чумазых чалмах.
— Бакшиш, шурави! Бакшиш!
Просили за бакшиш немного: чтобы присматривал не так строго.
Машины едут мимо, а у них бизнес страдает.
А Черский все-таки уже который день в туалете не был. В
организме скопился переизбыток дерьма. И поэтому предложил индусам
более перспективную бизнес-идею: продать свои загаженные лавки и
отправиться работать на завод, как все нормальные советские
люди.
Индусы сокрушенно покачали головой и разошлись.
А еще через полчаса приехал замкоменданта:
— Поступил анонимный звонок. Сообщают, начальник патруля продает
местному населению боевые патроны.
Патроны были все на месте, но Черского перевели на другой пост —
за недостаточную дипломатичность. Комендант понимал, что он все
сделал правильно, но так поступать нельзя.
Комендант не воевал и мало что приказывал, а в основном улаживал
дорожно-транспортные происшествия и все прочие разборки с местным
населением. Огромный город был одурманен гашишем и опиумом, а еще
переполнен оружием. Каждая такая распря могла закончиться
перестрелкой и беспорядками. Комендант ухитрялся их улаживать
заранее и уже этим обеспечил в городе относительное спокойствие.
Его дипломатизм и непреклонность побеждали там, где не справилась
бы никакая национальная гвардия.
Требовал он жестко. И особенно жестко требовал со своих. Еще в
училище он усвоил, что элементарное наведение порядка и дисциплина
уменьшают потери личного состава в два раза.
Порядок в гарнизоне ощущался и на улицах. Те из местных, кто мог
позволить себе автомобиль, знали: возле центрального госпиталя в
Кабуле и других объектов не парковаться — машину немедленно
утаскивали. Так что для терроризма просто не находилось места.