Если мы упорно и тщательно изучим подсознательное, то увидим, что оно таки раскрывает свои секреты. Если мы осмелимся задать нашему подсознанию вопрос, мы будем удостоены ответа. Следовательно, во имя истины давайте запретим употребление слова «бессознательное» в этой книге и в нашем лексиконе. Вместо этого будем использовать слово «подсознательное».
Узнать о подсознательном – это первый шаг в путешествии, в которое мы вместе с вами отправились. Но о чем мы будем узнавать, если то, что мы ищем, спрятано? Как мы поймаем чудовище за хвост? Откуда следует начать?
Сначала давайте расчистим путь, избавившись от проблемы, созданной нашим сознательным умом, а точнее – от мифа, согласно которому реальность – это, по определению, измеряемые, проверяемые, повторяющиеся явления, причем эта реальность единственная. Сознательный ум, пойманный в ловушку своего мощного желания найти неопровержимые доказательства всему на свете, выплескивает младенца вместе с водой.
Отрицая существование своего брата-близнеца, которым является образное мышление, сознание получило удовлетворение от своей способности «познавать» реальность. Более четырех столетий оно купалось в лучах славы благодаря своей способности измерять, проверять и доказывать то, что оно знает. Вокруг этой способности фиксировать знания выросло гигантское культурное эго.
С точки зрения этого теоретизирующего эго, то, что нельзя доказать, истиной не является, то, что нельзя проверить, попросту не существует. Математический, причинный, ограниченный мир – это единственно точная и прочная истина, все остальные явления – это фантасмагория нашего ума, пока не доказано обратное.
Этот способ мышления очень соблазнителен, так как он сводит к минимуму ту неопределенность, с которой мы сталкиваемся, и позволяет верить, что мы контролируем окружающий мир. Этот способ мышления создает основу для невероятных технических достижений и открытий, касающихся физического мира, и отрицать его очевидную ценность невозможно. Но, посадив на булавку пойманную бабочку, чтобы сохранить ее для изучения, мы тем самым убиваем ее. Точнее, мы бы хотели найти разумное оправдание праву описывать и изучать образный мир, используя категории и приоритеты причинного, ограниченного мира.