— Ты меня не узнаёшь? — спросил я с
надеждой. А вдруг он просто придуряется? Это от него легко можно
ожидать.
— А что, должен? — спросил он.
— По идее, да, — сказал я и грустно
вздохнул. А может он не хочет признаваться при полицейских? Играет
в свою дудку, чтобы его в ближайшее время не допрашивали с
пристрастием и выворачиванием мозга мехом внутрь? А легко. Только
выяснить это получится, когда рядом не будет посторонних. Такой
случай представится нескоро, надо набраться терпения и выждать
удобный момент.
— Как себя чувствуешь? — решил я
задать вопрос, ответ на который не требует уединения.
— Вы, сударь, можете хотя бы
представиться, чтобы я понимал, с кем разговариваю? — его голос
прозвучал немного раздражённо, непохоже, что он сейчас играет на
публику. Неужели и правда не помнит?
— Я Александр Петрович
Склифосовский, лекарь, твой друг детства и до последнего
момента.
— Принято, буду пытаться вспомнить,
— немного успокоился он, но всё равно оставался серьёзным и немного
напряжённым.
— Ну может хоть какие-то образы
всплывают? Лицо может знакомое, ресторан «Медведь», наш любимый,
нет?
— Абсолютно, — покачал он головой. —
Мне почему-то кажется, что мы и в самом деле знакомы, но ничего
более дельного в голову не приходит.
— Так я вернусь к вопросу, как
самочувствие?
— В целом нормально, слабость пока
остаётся, голова кружится, когда пытаюсь встать. Ну вот ещё не
помню ничего до того момента, как оказаться в больнице.
— Что говорят по поводу перевода
отсюда? Есть какие-то прогнозы?
— До завтра точно здесь, дальше
будут решать. Я так понял, что отсюда меня не домой отпустят,
который я ни малейшего понятия не имею, где находится, а в камеру в
управлении полиции.
— А в чём обвиняют? — решил я
спросить на дурачка.
— В покушении на убийства на тебя,
раз уж ты тот самый Склифосовский. Но как такое могло быть, если мы
закадычные друзья?
— Да не было никакого покушения, —
хмыкнул я. — Я же объяснял главному полицмейстеру. Ладно, не
переживай, вытащим тебя отсюда.
— Они сказали,… — начал он, но я его
опередил.
— Сказали, что изменят меру
пресечения, когда ты начнёшь сотрудничать, — кивнул я. — Только,
во-первых, убивать ты меня не собирался. Во-вторых, те, кого ты
должен был сдать полиции, уже арестованы, так что толку от твоих
показаний, даже если ты всё вспомнишь, будет ноль. У них нет причин
тебя держать в камере предварительного заключения.