По краям раскинулись большие огороды, а ближе к центру с десяток домов жались к постоялому двору. Туда экипаж и подъехал, распугав пестрых кур, а заодно привлекая внимание жителей. Гостям здесь всегда были рады — они рассказывали новости из Наранда, а если повезет, то из самого Андера, привозили диковинные товары, а иногда и покупали молоко, яйца и свежий хлеб.
К чему оказались не готовы жители деревни, так это к тому, что из экипажа выйдет Ника, укрытая страшным мороком. Дети тут же заревели, женщины начали усердно молиться, а мужчины боком-боком и поспешили убраться.
К счастью, возница оказался смышленым. Накинул ей на плечи плащ, натянул поглубже капюшон и завел ее внутрь постоялого двора.
— Комнату, — потребовал он, — Хорошую. И чтобы никто даму не беспокоил.
На стойку звякнули серебряные монеты.
— Все сделаем, — хозяйке было очень интересно посмотреть на эту самую даму, которая так отчаянно пряталась под плащом, но мужчина сделал шаг, закрывая Нику своей внушительной фигурой.
— Побыстрее, пожалуйста.
— Хорошо, — она недовольно поджала губы и, сорвав ключ с гвоздя, кинула на стойку.
— И принесите ужин.
При слове «ужин» у Ники громко и выразительно заурчало в животе. Она была настолько голодна, что была готова съесть что угодно.
— Идем!
Ее комната располагалась на втором этаже, в самом углу маленького узкого коридора. Возница не без усилий отпер тугой замок, толкнул дверь, и первый шагнул внутрь, чтобы все проверить.
— Чисто. Заходи.
Доминика прошла следом за ним и осмотрелась. Ничего особенного — простая комната простого постоялого двора. Стол, стул, кровать и гвозди на стенах вместо шкафа. За низкой серой дверью — крошечная уборная и купальня. Окно, затянутое застиранными занавесками. Скрипучие половицы.
Буквально через пять минут маленькая юркая девушка принесла поднос с едой. Без изысков — овощи с мясом, пара пирогов и графин свежего морса. Очень хотелось наброситься и набить полный рот, но Ника сдержалась. Ей было стыдно есть в присутствии возницы. Поэтому она дождалась, когда он уйдет, заперла за ним дверь и только после этого скинула с себя тяжелый дорожный плащ. Потом не сдержалась, стянула рубашку и осмотрела свое некрасивое тело. Впалая грудь, выпирающий живот, шершавая кожа, усыпанная то ли бородавками, то ли чешуей. Все это выглядело настолько угнетающе, что на глаза наворачивались слезы.