К такому повороту Ника оказалась не готова, поэтому жалобно всхлипнула и попыталась отступить, но он поймал ее за локоть и дернул к себе.
— Понятно? — повторил с нажимом.
Дождался, когда она сдавленно кивнет, и оттолкнул от себя:
— Теперь проваливай!
Едва сдерживая рыдание, она выбежала из комнаты, пообещав себе, что никогда ни при каких обстоятельствах не позволит ему узнать правду.
***
Утром, едва Доминика проснулась, к ней в комнату постучались.
— Уходите, — проворчала она, сама не понимая своего голоса. Он был все таким же ужасным, как и прежде, — я никого не хочу видеть.
Это была сложная ночь. Полная разочарования, слез и обиды. Ника все думала о тех, словах что ей в лицо бросил жестокий кхассер, и каждый раз кололо где-то глубоко-глубоко. Она не любила лечить саму себя — это забирало слишком много сил, но сейчас была готова и на это. Правда боль сидела так глубоко, и не в теле, а в душе, что магия Высшей оказалась бесполезна.
Стук повторился. В этот раз настойчивее.
— Надоели, — прошипела она и, скатившись с кровати, поковыляла к двери.
Увидев зеленую кожу и длинный нос, девушка, стоящая на пороге, испуганно отшатнулась и охнула, зажимая себе рот рукой. Но в этот раз Ника даже не подумала прикрываться. Наоборот встала, нагло подбоченившись, так, чтобы гостья смогла рассмотреть ее во все красе.
— Я одежду принесла, — заикаясь проговорила служанка и бочком протиснулась в комнату, — кхассер велел найти вам все необходимое. Здесь белье, платье, теплые чулки, обувь. Даже ольховый гребень. А еще он сказал, что вам скоро пора отправляться в путь и приказал вас накормить…
Забота Брейра ее не впечатлила, поэтому она раздраженно указала сначала на стул, а потом на дверь, требуя, чтобы ее оставили в покое. Девицу не надо было просить дважды. Она поспешно положила стопку одежды и убежала, уже представляя, как будет рассказывать подружкам о жуткой постоялице. Точно ведьма! Вон какая страшнющая.
Тянуть время и капризничать не было смысла. Поэтому Доминика послушно оделась: натянула простую хлопковую сорочку, темно-зеленое шерстяное платье, которое еще больше подчеркивало ее собственную «красоту», кое-как причесалась.
Покрытые мороком волосы выглядели просто ужасно. Жесткие, непослушные, свисающие неопрятными патлами. Пришлось от старой рубашки отрывать кусок подола, делать из него ленту и заплетать косу.