И Ника догадывалась почему…
Пока Дарина отчитывала Доминику, Берта хитро переглядывалась со своей закадычной подругой Наной.
Кто-то из них подсунул эту тряпку! И оставлять это просто так Ника не собиралась.
День выдался напряженным. И только вечером, когда вся работа была закончена, и девушки собрались в комнате для прислуги, она решительно подошла к Берте.
— Что тебе, чудовище? — нагло ухмыльнулась та.
Вместо ответа Ника швырнула ей на колени красную тряпку.
— И что?
Боги, как ей не хватало возможности нормально говорить! Она бы поставила хамку на место, проучила ее, рассказав все Дарине, но язык по-прежнему не слушался. Не получалось сказать ни слова.
— Ммммммууууу, — передразнила ее Берта, скрючив гадкую физиономию, — хватит мычать, убогая.
— Ммммуууу, — поддержала ее Нана.
Остальные не вмешивались. Кто-то с интересом наблюдал за происходящим, кто-то недовольно отворачивался, но никто не попытался это прекратить.
Нику трясло. От злости, от обиды, от негодования. У нее начинало печь глаза от подступающих слез, и тряслись губы. Хотелось разреветься.
Она была здесь совершенно одна. Против всех. Как последняя неудачница. Посмешище!
— Тебе в хлев надо! — продолжала потешаться Берта, — там коровы, как родную примут. Будете стоять в соседних стойлах, жевать траву и друг другу мычать последние новости… Ай!
Доминика сорвалась. Бросилась на свою обидчицу и залепила ей такую звонкую пощечину, что затихли все.
— Ах, ты гадина! — Берта рванула к ней и вцепилась в волосы, — я тебе покажу, чучело зеленое! Я тебе устрою…
Никогда до этого момента Нике не приходилось драться. Она была слишком воспитана, слишком спокойна и умна для этого…В прошлой жизни. Теперь все изменилось.
Не замечая боли, она лупила противницу, пинала, царапала, кусала. Таскала за волосы, рычала, как дикая, давая волю своей ярости, выплескивая ту боль и обиду, что накопились внутри.
Берта, по началу активно ринувшаяся в бой, не ожидала столь свирепого отпора и стала больше прикрываться, чем бить. А потом и вовсе заголосила:
— Помогите! Уберите ее от меня!
Помочь никто не пытался. Даже Нана, и та стояла, открыв рот, и боялась сунуться к разъяренной Доминике.
Не известно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы дверь в комнату не распахнулась.
— Что здесь происходит?
На пороге стоял мрачный Брейр.