Брейр поднял кулак, демонстрируя серую нить:
— Не могу. Пока эти нитки на мне, мне не избавиться от зеленой, — Брейр угрюмо смотрел на свою подопечную. В простом коричневом платье прислуги, после драки, она выглядела еще хуже, чем раньше.
— Разрежь?.. Не смотри на меня как на идиота. Я не знаю ваши правила с нитками, лентами и прочим.
— Их Тхе’маэс может снять. Больше никто, — сердито обронил Брейр и поволок Нику по ступеням вниз. Она упиралась, но кхассер этого даже не замечал.
— Куда ты ее тащишь?
— К Нарве. Ей там самое место.
Он собрался отвезти ее к старой травнице, что жила по ту сторону реки. Старуха почти тронулась умом и порой не узнавала даже своих, но зато находила редкие травки и варила отменные зелья. Она никогда не совалась ни в деревню, ни в город, предпочитая вести уединенный образ жизни. Бродила по полям, что-то бормотала, пугая сельских мальчишек…Теперь будет бродить на пару с зеленой и пугать еще больше.
Он жестом приказал конюху вывести седланную вирту. Ухватив Нику поперек талии, закинул ее в седло так легко, будто она ничего не весила, а сам заскочил следом.
Доминика даже дернуться не успела, как оказалась в кольце мужских рук. Только это были вовсе не объятия пылкого возлюбленного, о которых так мечтали невесты из Шатарии. Она чувствовала каменную грудь позади себя, отрывистое дыхание на своей макушке и то, как его бедра прижимались к ее. Пыталась отодвинуться, но он рывком усадил ее обратно:
— Сиди ровно! Свалишься, все кости переломаешь.
Ему и невдомек было, что Ника прекрасно умела ездить верхом. Он был уверен, что она настолько неуклюжа, что если не держать, то непременно свернет себе шею.
Они выехали за ворота, спустились с холма и, миновав деревню, выбрались к широкой переправе. Дальше припустили галопом по узкой тропе, уводящей вглубь унылого осеннего леса, и вдоволь попетляв между облетевших берез и хмурых елей, вывернули на опушку.
Там притаился крошечный старый домик. С покосившимся крыльцом, латанной-перелатанной крышей и узкими, грязными окошками.
— Приехали! — Брейр, по-кошачьи легко спрыгнул на землю и следом за собой стащил притихшую Доминику, — теперь ты живешь здесь.
Заправив руки в карманы, он направился к крыльцу. Зеленая за ним не пошла.
Он чувствовал ее взгляд между своих лопаток. Сердитый такой взгляд, обжигающий недовольством.