— Это что за безобразие, Женя?! — Ее
голос прозвучал резко, как плеть. — Как ты посмел подвергнуть моих
сыновей такой опасности?!
Черкасов обернулся к ней, но ничего
не успел сказать — поток ее упреков хлынул на него:
— Двое моих детей! Мои мальчики! Ты
хоть представляешь, что было бы, если бы я потеряла их?! Как вам
вообще в голову пришло отправлять их на такой риск?
Светлейший князь попытался успокоить
жену:
— Анна, успокойся. Они живы, слава
богу. Это главное.
— Живы? Посмотри на них! Это ты
называешь «живы»? — она указала на нас с Виктором. — Да они оба еле
дышат!
В этот момент сквозь оцепление
прокралась специализированная карета маголекарей. Бело-красная с
желтыми полосками и «люстрой», от сияния которой у меня едва не
вытекли глаза.
Двери открылись, и к нам тут же
подбежали трое в форменных комбинезонах скорой помощи. Один из них
бегло оглядел меня, а затем Виктора.
— Пожар?
— Взрыв, — ответил за нас Черкасов.
— Сильнейшее поражение аномальной энергией.
Лекари переглянулись.
— В Военмед. К Заболоцкому.
Я нервно усмехнулся.
— Я ему скоро в кошмарах сниться
буду.
Брат захрипел и тоже принялся
кашлять.
— Второй пришел в себя!
Диагностика!
— Что-то болит? — спросил один из
лекарей, оглядывая меня. — Головокружение? Потеря
чувствительности?
— Только самолюбие, — ответил я,
стараясь изобразить слабую улыбку. — Хотя кажется, я всё-таки
повредил гордость, когда пытался поглотить сразу все.
— Удивительно, что вы вообще
говорите, — пробормотал лекарь. — В таком состоянии и выжить-то —
везение.
А затем он увидел на моем пальце
ранговый перстень и нервно проглотил слюну.
— Черный Алмаз. И это ВАС так
помотало?
— И у меня бывают плохие дни.
Виктор, лежащий на соседних
носилках, тихо хмыкнул:
— Леш, ты только со своим остроумием
не выгори. А то вместо трех героических физиономий будут две и
некролог.
— Ты сам поаккуратнее, братец. Тебе
до некролога поближе, чем мне, — ответил я. — А то выглядишь так,
как я себя чувствую.
Лекари переглянулись, качая
головами. Один из них пробормотал:
— Откуда, блин, они этих уникумов
откопали…
Я приподнял голову — был обзор через
распахнутые створки дверей машины. Черкасова тоже окружили медики,
но он отмахивался от них, как от назойливой осы. К нему подошла
Аграфена — бледная от страха, с распахнутыми глазищами и
растрепанной прической. Мне показалось, что она даже всплакнула —
или это красный свет от «люстры» так попал на ее лицо.