Ну и что делать? Мой пулеметчик, заслышав угрожающий моторный рев, снова скрючился на дне окопа, и никакая сила не могла его заставить шагнуть навстречу стальному чудовищу.
Танки. Что я знал о борьбе с ними? Что их можно остановить противотанковой миной, бутылкой с горючей смесью – коктейлем Молотова, если попасть в смотровую щель или моторный отсек. И связкой противопехотных гранат. У меня минута до того времени, как танк проедет по мне. И несколько связок тех самых гранат.
Собрался я, как перед прыжком в ледяную воду. И шагнул из окопа. Навстречу стальной махине.
Сорвал кольцо на одной гранате – остальные сдетонируют. Бросил под гусеницы. И повалился на влажную осеннюю землю, расставшись мысленно с жизнью.
Грохот. Когда я открыл глаза, то увидел, что танк замер – у него сползла гусеница. Как слон он начал водить хоботом своей пушки. Ухнул пушечный выстрел, но как-то невпопад.
Дополз я до окопа и повалился в него.
Получилось! Душа запела торжествующей струной. Не было у меня теперь страха смерти – он растворился с первыми раскатами канонады, уступив место ожесточению и неизбежному фатализму боя. Не было боли в поврежденных барабанных перепонках. А было ликование – я ранил это чудовище. Не добил, но остановил его неумолимый ход.
Потом была опять канонада. Я стрелял. Перемещался в траншеях. И опять стрелял. А потом все кончилось – немцы отступили!..
Покачиваясь, я доложил начальнику особого отдела фронта:
– Держал оборону. Повредил один немецкий танк. Нанесен урон живой силе противника.
– Молодец! – похлопал меня по плечу Буранов. – Хорошо держался!.. Понял, что такое эта война?
– В общих чертах.
– Теперь ясно, откуда паника и предательство?
– От страха.
– Страх. Это не то слово. Это ужас, который парализует трусов. А смелых заставляет действовать четко и разумно.
Вскоре выяснилось, что мы потеряли оперативника. Перед гибелью тот поджег зажигалкой немецкий танк. Так они и успокоились рядом – почерневшая стальная махина и изломанное человеческое тело.
Буранов горько вздохнул:
– Эх, Саша. Геройски жил, геройски погиб. На Халхин-Голе пули его не достали, а здесь нашли.
После этого боя я понял главное, почему в Особом отделе вечная нехватка кадров. Да, так долго не протянуть. Ну и ладно. Такая наша судьба…
В рабочий ритм я вошел моментально. Вспомнились чекистские премудрости шестнадцатилетней давности. И учился я на лету. Вскоре на своем опыте прочувствовал, что такое молниеносные вербовки и получение информации из источников в полевых условиях. Как провести заградительные мероприятия. И вообще, что такое фронтовая чекистская работа.