У последних мы и задержались с Энком. Владелица прилавка, слишком полная, слишком яркая, выбивалась из местной массы жителей манерой бурно артикулировать, но это и привлекало. Сейчас она была немного возмущена, но также и немного напугана – под бравадой яркого румянца негодования чадил страшок. Еле заметный, припрятанный ото всех.
— Как же такое возможно, как возможно? — обратилась она и к нам, вовлекая потенциального покупателя в беседу.
— Что–то случилось? — внимательно приглядываясь к ценникам под пышными булками, прожаренными рогаликами, покрытыми блестящей молочной глазурью пирогам, спросила без особого интереса. Энк сильнее сжал мою ладонь, разделяя желание наброситься на все это многообразие сладкой красоты.
— Ну как же, вы не слышали? — глаза ее загорелись, в них промелькнуло: ну да, новенькие, что с вас взять, но тут же потухло от моего слишком быстрого, колкого взгляда. — Кто-то пробрался в мой дом, представляете? В сарай. Утащил козленка!
Я вздрогнула. Какая-то неясная мысль промелькнула в голове, скользнула холодком вдоль позвоночника.
— Открыл сарай человек, а вот задрал козленка… — она сделала большие глаза, и зрачки ее расширились, полностью закрыв зеленую радужку. — Весь двор был в его крови, весь двор! Страшно-то как! Страшно!
Дородная матрона заквохтала, заламывая руки, и я с трудом оторвала взгляд от манящей выпечки.
— Закрывай получше сарай, — донеслось дребезжащее из-за спины. — И никакой козленок от тебя не сбежит.
— То-то ты, старая, все знаешь! — поджала губы женщина. Сложила полные руки на груди, от чего, казалось, стала еще больше. И тут же поджала губы. — Что ты хотела? Бери рогалики, самые свежие, и сахарной пудрой посыпала только что.
— Возьму, возьму, — к прилавку протиснулась невысокая пожилая женщина. Полы ее широкой шляпы скрывали лицо, но пахла она чем-то давно забытым, приятным, спокойным, и от того мне изо всех сил захотелось увидеть ее образ целиком. Сухой морщинистой рукой она выбрала два рогалика, сложила в крафтовый пакет и повернулась к нам с Энком. — Это вам, малыши, угощайтесь.
На смуглом лице цепко выделялась бирюза глаз – по их выражению совсем не скажешь, что женщина явно была довольно стара.
— И не думай отказываться! — шутливо рыкнула она на мои вялые потуги отказаться. От этого ее внимания стало приятно и легко на душе – так, как если бы мы с бабушкой зашли в магазин и она, заметив мой алчущий взгляд, вдруг решила угостить меня желаемым. Энк, не думая долго, принял из рук старушки лакомство и тут же снова спрятался за мою ногу – как улитка, которая показывает свою тоненькую шейку, отщипывая листик сочной травинки, но потом сразу же возвращается в свою раковинку.