– Поединок!.. – Любимка мигом позабыл об обидах. – Ёшки-матрёшки! Я! Я! Можно меня!
Любимка вытянул руку и запрыгал на месте, едва не отдавив ноги Болте. Тот клацнул зубами, но глаза тоже не отрывал от наставника.
– Объявляю поединок, – громко провозгласил тот. Глиняша на его плече радостно потирал прутиковые лапки. Тягатели загалдели, и наставнику пришлось возвысить голос, чтобы остаться слышным. – Лексий против… – Стоян задумчиво потёр подбородок.
Над склоном понёсся отчётливый хруст волосков. Тягатели притихли. Потомственную силу сына Алёши Хитроуста знали и уважали.
– Ёшки-матрёшки! Меня же! Меня! – один Любимка продолжал скакать, вытягивая руку.
– А пущай попробует Сойка, – решился наставник.
Девица вскинула глаза и выступила вперёд.
– Значит, всё-таки противостояние богатырей и, хм, нечисти.
– Нет, – спокойно отозвался наставник. – Просто вы равны по силам. Вот и выясним, насколько.
Глиняша на его плече зашевелился, устраиваясь поудобней. Лексий хмыкнул, смерив синеволосую девушку оценивающим взглядом.
– При всем уважении… Эта – мне ровня? Да вы смеётесь?
Сойка перестала улыбаться.
– В бою тоже зубы казать да лясы точить станешь? – сказала и лихо притопнула стройной ногой в изящном сапожке.
В своей короткой выше колен юбке, в обнажающей загорелые руки рубахе с завязками на округлившейся груди, с гривой синих волос, карими глазами и яркими красными губами она была невообразимо хороша. Тягатели притихли и засмотрелись. Несмеяна тяжко вздохнула, Настенька опустила взгляд. «Неужели завидует?!», – поразился Любимка. Если бы его попросили выбрать, с кем остаться наедине в глухом лесу, однозначно взял бы Наську!
– Поединщики – ступайте вниз. Остальные – выберите себе дерево покрепче и спрячьтесь за ним. Здесь, на склоне. Если они разойдутся, зрители могут пострадать.
Бурча и пиная траву, Любимка отправился к ближайшему дереву.
– Чего он нас так оскорбляет? Мы все тягатели, чай, не ребёнки.
– Мы – тягатели, а они – потомственные тягатели. Сила да умения у них в крови, – сказал Наум, тяжело топая рядом. – Нам их никогда не догнать.
– Мечи-калачи! – взъярился Любимка. – Даже не думай так думать! Мы станем упорно тренироваться и превзойдём их потомственность! – Он сжал кулак. – Так и знай!
Рядом проходил Ярополк и громко фыркнул. Наум вздохнул ещё тяжелее. Зато Неждан покосился на Димитрия, который держался как всегда особняком, а потом на Любимку. Лицо шустрого тягателя было задумчивым. Клоп тихонечко отступил в ту сторону, где осталась Несмеяна. Вскоре оттуда донеслось тихое таканье. Хмурости на лице девицы – а вместе с тем и на небе – поубавилось. Зато на щеках зажегся румянец. Она глядела на ладную спину удаляющейся Сойки почти без хмури. Зато Настенька вздохнула ещё горше.