Она же опять ушла в компьютер.
На сатиновой бирюзе её блузы был приколот бейджик с надписью «ЧандраПатил». Иван припомнил, что «чандра» на санскрите означает «луна».
– Скажите, Чандра, – Иван почувствовал, как холодная капля щекочет его висок, – могу я посидеть тут?
Прямо напротив её стойки была скамья с удобной плавной спинкой.
– Конечно, сэр.
Иван посмотрел на неё ещё и добавил:
– А могу я остаться здесь до завтра?
– Вы можете снять номер на ночь. Я думаю, это будет лучше.
– Понимаете, – он опустил рюкзак и задумался, – дело в том… Дело не в отеле.
Она глядела на него, не моргая, а затем вдруг улыбнулась, обнажив сверкающие зубы. Он так же радостно улыбнулся в ответ. Очевидно, такой жест был неожиданным и для неё самой, и она тут же отвернулась к своей коллеге, и больше не смотрела на Ивана. Она о чём-то рассеянно попросила девушку. Та передала ей папку с листами, и Чандра зарылась в них. Оправила нависший над лицом густой локон, но глаза при этом смотрели куда-то на периферию. На что-то среднее между бумагой и незнакомцем.
Оказалось, даже кофейная кожа может зардеться румянцем.
Иван отошёл и расположился на скамье.
Она заметила это и чуть скривила губы. Встретившись с ним взглядом, пожала плечами и подняла кверху ладони. Стало быть, «как угодно, ничего против не имею».
Пластиковая коробка с акварелями и плотный альбом разместились на коленях и скамье. Он быстро наметал в карандаше контуры её головки, виток пряди, большие глаза с угольной зыбью. Рисунок сразу вышел прекрасным. Затем добавились контуры стеклянного короба с двумя бликами света – будка администрации, арка пустоты с номерной табличкой над ней и стилизацией санскритского текста. Эта арка обрамляла силуэт девушки. Лаконично, гармонично, точно.
Но ему не понравилось, и он не стал класть акварели. Перелистнул, начал новый эскиз: голова, прядь, глаза, большие губы, ямочки, будка, окно… Руки опустились, мысль захватила его и увела под своды далёкого потолка.
Там ползли буквы хинди, бенгальского, тамильского – змеино-огненные лоскуты времени. Они показались ему достойными запечатления. Хвост самолёта обрёл значимость, ваза с папоротником, тележка с ребёнком. Снова она. Всё стянулось в альбом.
Девушка стала объектом внимания. Она заметила бумагу и краски, что-то сказала коллеге, и та на миг выглянула из-за стойки, успев осмотреть и молодого человека, и карандаш в его руках, и большой рюкзак в углу.