А пока я
сижу в унылом робком свете древней уточки и боюсь
уснуть.
— Эх, — не
удержавшись, вздохнул я.
— Эх, —
отозвалось эхом.
Волосинки
на затылке встали дыбом.
— Кто
здесь?
Я вжался в
спинку кровати, подтянув колени, и пожалел, что в довесок к ночнику
не прихватил из подвала биту.
—
Кто?
— Выходи! —
не совсем желая этого, крикнул я.
— Оди, —
отозвалось эхо.
Раздалось
бормотание, причмокивание и дальний конец одеяла натянулся и начал
сползать вниз.
Я заорал
что было мочи. Позорно. Как маленький. Но мне было плевать. Я орал
как потерпевший и спустя минуту, что растянулась в вечность,
щелкнул выключатель. Спасительный мягкий свет разлился по комнате и
в тот же миг я почувствовал тепло маминых объятий. Запах сирени,
рыжий вихрь волос и обволакивающее чувство защищенности.
— Все
хорошо, это лишь сон.
Мама
гладила меня по спине и успокаивала. Я хотел сказать, что не спал,
но слова застряли в горле. Сквозь слезы я видел, как тень юркнула
за платяной шкаф. А затем я уткнулся в ее плечо и разревелся. Я
спрятался от всех бед. Ее руки были самой надежной преградой от
всего плохого. И если зло сможет пробраться через них, то меня уже
ничего не спасет. Хотелось снова стать маленьким, чтобы, забравшись
в кровать к родителям, не бояться ничего. Я плакал долго, казалось,
вся моя горечь, обида и боль решили пролиться одним сплошным
ниагарским водопадом.
Я знал, что
наутро мне будет неловко, но сейчас мне хотелось лишь, чтобы мама
продолжала гладить меня по спине и говорить ободряющую
нелепицу.
***
За
завтраком мы не обмолвились о произошедшем. Мы молчали, ковыряя
неровные кругляши теста, каждый в своей тарелке. Но, казалось, в
незримой стене между нами образовалась трещина.
— Классные
оладьи, ма! — набив полный рот, похвалил я Кэр.
Она
улыбнулась.
— Нет,
правда, — проглотив очередной кусочек и запив соком, продолжил я. —
Они сегодня реально не пригорели. И на вкус не как стельки ботинок,
а воздушные и мягкие...
Я замолчал,
осознав, что комплимент явно ушел не в то русло. Кэр же засмеялась.
Звонко и радостно.
—
Максимально точно и справедливо, Макс. И знаешь, отчего они такие
вкусные? — Кэр прищурилась и хитро улыбнулась. — Всё дело в одном
маленьком секрете.
И она
наклонилась ко мне, по шпионски понизив голос до заговорщицкого
шепота. Я инстинктивно поддался вперед и напряг слух.