И все же мы всегда хотели сохранить мир среди родственников.
В мае 2004 года сестра попросила принять ее в Италии, и уже в июне она со своим третьим мужем приехала к нам, что было связано с определенными бумажными и материальными хлопотами (оформление приглашений, рестораны, поездки в различные города). В декабре 2004 года моя мать посетила нас второй раз. По случаю своего 80-летнего юбилея и за достижения в качестве тележурналиста и бывшего руководителя редакции для детей и юношества Национального Телевидения Беларуси, где она проработала 40 лет, мы подарили ей недельную поездку в Париж. Весь следующий год мы оплачивали частями кредит за это путешествие.
Летом 2005 года сестра в телефонном разговоре обратилась ко мне с просьбой принять в нашем доме ее младшую дочь Дарью. Мы решали вопрос поступления сына в университет и не могли себе позволить такие расходы.
Шел 2005 год. Экономика Республики Беларусь потихоньку возвращалась в прежнее русло. Матери была начислена максимальная пенсия, которая позволяла ей больше не нуждаться, и мы оплачивали только квартиру и дачу. Все это время мы помогали от чистого сердца – не хотели, чтобы родители не могли себе позволить жить достойно. И мне было бы горько видеть вновь мою сестру в той ситуации, в которой она оказалась после мошенничества с квартирой в 1995 году.
Но все чаще казалось, что все то, что мы делали для моих родственников, было как бы нашей обязанностью, потому что они «бедные», а мы «богатые». Похоже, они думали, что мы встаем утром, открываем окошко, а перед нами растет Большое Яблоневое Дерево, а на месте фруктов – Евро, мы их срываем каждый день столько, сколько нам нужно, и сколько им нужно. И как будто та помощь, которую мы оказывали сестре и матери, была слишком незначительной. Моя вина заключалась в том, «что я не вышла замуж за миллиардера». Но не думаю, что и в этом случае у них не было бы проблем. Я вышла замуж один раз и поздно, в 40. Мой муж простой компьютерный техник, но у него большое сердце и добрая душа, а у меня, к счастью, всегда была работа.
Я не видела мать 7 лет. С тех пор, как умер отец в 2007. Мы не разговаривали. Это был период судов. Во время заседаний мое лицо постепенно становилось из белого черным. Мои мать и сестра наняли свидетелей и сказали им, что они должны лить грязь на меня. Мне казалось, что мое лицо было настолько в грязи, что не удастся отмыть его. Я вернулась в Минск в 2014 году вместе с мужем. Только 7 лет спустя мы побывали на могиле отца.